Правительством Русской республики рекомендуется использовать работу А.Широпаева "Тюрьма народа" в качестве хрестоматии к курсу истории России в старших классах средней школы Русской республики.
17 мая 2004 г.
ОКОНЧАНИЕ
«Новая Хазария»
Д. Галковский пишет: «...Из Швейцарии приехал аятолла Ульянов – дальнейший ход событий хорошо известен. Белые русские вдруг оказались посреди огромной разъяренной колонии». Бунин, один из «белых русских», наблюдает из окна: «...Знамена, плакаты, музыка – и, кто в лес, кто по дрова, в сотни глоток: – Вставай, подымайся, рабочий народ! Голоса утробные, первобытные. Лица у женщин чувашские, мордовские, у мужчин, все как на подбор, преступные, прямо сахалинские... И Азия, Азия – солдаты, мальчишки, торг пряниками, халвой, папиросами... Восточный крик, говор, и какие мерзкие даже и по цвету лица, желтые и мышиные волосы...». «Да, скифы мы, да, азиаты мы...» (Блок) «...лицо монгольского востока славянскою волнуяся чертой...» (Хлебников о Ленине). В ту же пору Бунин поразился обилию в русском простонародье лиц, «круто замешанных на монгольском атавизме». Этот тип гениально изобразил М. Булгаков в «Собачьем сердце». А. Розенберг отмечал, что «во время большевизма в России татаризированный представитель низшей расы убивал тех, кто своим внешним видом и смелой походкой господина казался подозрительным...» («Миф ХХ века», Tallinn, 1998). Возглавили Великую Октябрьскую Азиатскую Реакцию евреи, выбросив лозунги «Все поделить» и «Всех уравнять», нашедшие живейший отклик в евразийском расовом мусоре. Очевидец событий 1917 года д-р Симонс, бывший настоятель методистской церкви в Петрограде, свидетельствовал: «Среди агитаторов были сотни евреев из низов Восточной части Нью-Йорка (российские евреи получили приличное кадровое подкрепление – А. Ш.). В 1918 году правительственный аппарат в Петрограде состоял из 16 настоящих русских и 371 еврея, причем 265 из этого числа прибыли из Нью-Йорка». Позже, после переезда большевистского правительства в Москву, соотношение стало таким: из 556 человек высшего эшелона власти 447 составляли евреи. В Президиуме ВЦИКа состояли: Свердлов – еврей, Зиновьев – еврей, Троцкий – еврей, Володарский – еврей, Ларин – еврей, Стеклов – еврей, Каменев – еврей, Смидович – еврей, Урицкий – еврей, Луначарский – еврей, Крыленко – русский, Ленин – калмыко-еврей. Российское еврейство массами вливалось в большевистскую партию и советский госаппарат. Ленин откровенно признавал: «Эти еврейские элементы были мобилизованы против саботажа и таким образом они имели возможность спасти революцию в самый критический период. Мы имели возможность захватить административный аппарат только потому, что имели под руками этот запас разумной и образованной рабочей силы». «Евреи ведут храбрые массы русского(?) пролетариата к победе... Символ еврейства ... сделался символом русского(?) пролетариата, что видно из принятия красной пятиконечной звезды, которая, как известно, в старые времена являлась символом сионизма и еврейства. Под этим знаком придет наша победа и смерть тунеядцам-буржуазии... За те слезы, которые пролило еврейство, они заплатят кровавым потом», – писала в 1919 году большевистская харьковская газета. «Тунеядцы-буржуазия», которому предстояло вскоре изойти «кровавым потом» – это белое население России. С азиатским темпераментом Троцкий живописал картину воплощения в жизнь догматов талмудического расизма: «Мы должны превратить Россию в пустыню, населенную белыми неграми (выделено мной; т. е. белые люди, прежде всего русские, должны занять положение низшей расы – А.Ш.), которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока (как мы уже и говорили, Батый «может отдыхать» – А.Ш.). Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, не белая, а красная. В буквальном смысле этого слова красная, ибо мы прольем такие потоки крови, перед которыми содрогнутся и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн... Мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния... А пока наши юноши в кожаных куртках – сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы умеют ненавидеть все русское! С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию – офицеров, академиков, писателей...» (Цит. по изданию: В. Истархов, «Удар русских богов», М., 2000). Одной из первых жертв Красного террора стал русский мыслитель М. Меньшиков. Его расстреляли 20 сентября 1918 года. Незадолго до смерти он писал из тюрьмы жене: «Члены и председатель чрезвычайной следственной Комиссии евреи и не скрывают, что арест мой и суд – месть за старые мои обличительные статьи против евреев». Массовое истребление белых людей в России началось с уничтожения их расового знамени – императора и его семьи (17 июля 1918 года, Екатеринбург). Организаторами и главными исполнителями цареубийства стали, разумеется, евреи. Это председатель ВЦИКа Свердлов, его друг – диктатор Урала Голощекин, комиссар по снабжению Войков (Вайнер) и чекист Юровский, лично застреливший императора и наследника. В источниках упоминается некий таинственный субъект раввинского вида, прибывший из Москвы – очевидно, куратор; ему и приписывают начертание четырех каббалистических знаков, обнаруженных на месте расстрела Романовых (см. М.К. Дитерихс, «Убийство Царской Семьи и членов Дома Романовых на Урале», М.,1991) В цареубийстве проявилась вся расовая и оккультная природа большевизма. Императоры русско-германской крови были ненавистны «жидам-комиссарам» как воплощение арийского начала. Это кровь ненавидела Кровь. Истребляя Романовых, евреи уничтожали живую память русских о матери-Европе, о Руси. Как уже было сказано, незадолго до расстрела императрица Александра начертала на стене дома Ипатьева свастику, завещая белым людям борьбу за освобождение из-под гнета недочеловеческих стихий. После убийства Белых царей развернулся чудовищный по масштабам геноцид белого населения, прежде всего, его лучшей части. Был создан второй после опричнины, но несравненно более мощный и изуверский аппарат азиатского террора – ЧК, в аббревиатуре названия которого скрыто еврейское слово, означающее «бойня для скота», каковым, согласно расовой теории талмуда, являются все неевреи (гои) (см. кн. Н.Д. Жевахов, «Воспоминания», М., 1993). Возглавил его Дзержинский – согласно Г. Климову, польский полуеврей. На местах орудовали также в основном евреи. «В Одессе свирепствовали знаменитые палачи (чекисты) Дейч и Вихман, оба жиды... Каждому жителю Одессы было известно изречение обоих, что у них «нет аппетита к обеду, прежде чем не перестреляют сотню гоев». По газетным сведениям ими расстреляно свыше 8000 человек, но в действительности эту цифру надо увеличить по меньшей мере в десять раз» (Жевахов). С. Мельгунов в книге «Красный террор в России» пишет: «Нилостонский описывает внешний вид одной из киевских человеческих «боен» (автор утверждает, что они официально даже именовались «бойнями»...): «...Весь цементный пол большого гаража (дело идет о «бойне» губернской чека) был залит не бежавшей уже вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанную в ужасающую массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими останками. Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины, и приблизительно 10 метров длины. Этот желоб был на всем протяжении доверху наполнен кровью (русской, русской кровью! – А.Ш.)... Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни... тут нам особенно бросилось в глаза, что у всех трупов разможжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы. Вероятно, они были убиты посредством разможжения головы каким-нибудь блоком. Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались, а... отрывались... В обычное время трупы вскоре после бойни вывозились на фурах и грузовиках за город и там зарывались. Около упомянутой могилы мы натолкнулись в углу сада на другую более старую могилу, в которой было приблизительно 80 трупов... Тут лежали трупы с распоротыми животами, у других не было членов, некоторые были вообще изрублены. У некоторых были совершенно выколоты глаза и в то же время их головы, лица, шеи и туловища были покрыты колотыми ранами (некоторые исследователи усматривают в этом доказательство ритуального характера пыток – А.Ш.)... Далее мы нашли труп со вбитым в грудь клином. У нескольких не было языков. В одном углу могилы мы нашли некоторое количество только рук и ног. В губернской чека (то же и в Харькове!) мы нашли кресло вроде зубоврачебного, на котором остались еще ремни, которыми к нему привязывалась жертва. Весь цементный пол комнаты был залит кровью, а к окровавленному креслу прилипли остатки человеческой кожи с волосами... В уездной чека было тоже самое, такой же покрытый кровью и костями и мозгом пол и пр. В этом помещении особенно бросилась в глаза колода, на которую клалась голова жертвы и разбивалась ломом, непосредственно рядом с колодой была яма, вроде люка, наполненная доверху человеческим мозгом, куда при разможжении черепа мозг тут же падал...» Это уже не «промывка» русских мозгов, а их организованная утечка... в канализацию. В работе «Русская политика и русская философия» Д. Галковский рассказывает следующий эпизод из жизни Л. Гумилева: «Во время следствия его допрашивали два еврея – один разбивал прикладом шейные позвонки, а другой хохотал за столом, крутя карандашик: «Бей этого гоя по голове – он умный!» Отмотав срок и выйдя с зоны с манией преследования и кривящейся набок шеей, «умный гой» стал разрабатывать теорию «этногенеза» – несчастную попытку умного и талантливого человека сохранить достоинство путем интеллектуальной мимикрии...» Евразийская мысль ковалась чекистским прикладом... А ведь могли и просто мозги вышибить. Как там говорил товарищ Ленин? «Разумная и образованная рабочая сила»? Хотя, конечно, без помощников с «сахалинскими лицами» не обошлось... Весьма знамениты были киевские еврейки-чекистки Роза Шварц и некая Вера. «Особую их ярость вызывали те из попавших в чрезвычайку, у кого они находили нательный крест. После невероятных глумлений над религией, они срывали эти кресты и выжигали огнем изображение креста на груди или на лбу своих жертв» (Жевахов). Потомки дядюшки Добрана нещадно искореняли чрезмерно ариизированное, по их мнению, христианство. «Одно из помещений киевской ЧК выглядело, по рассказам очевидцев так: «Большая комната, и посредине бассейн. Когда-то в нем плавали золотые рыбки... Теперь этот бассейн был наполнен густой человеческой кровью. В стены комнаты были всюду вбиты крюки, и на этих крюках, как в мясных лавках, висели человеческие трупы, трупы офицеров, изуродованных порой с бредовой изобретательностью: на плечах были вырезаны «погоны», на груди – кресты, у некоторых вовсе содрана кожа, – на крюке висела одна кровяная туша. Тут же на столике стояла стеклянная банка и в ней, в спирту, отрезанная голова какого-то мужчины лет тридцати, необыкновенной красоты...» Голова русского. Белый мужчина обезглавлен, теперь можно было утолить извечную азиатскую мечту о «белой женщине» – об этом хорошо пишет Д. Галковский (насилия над русскими женщинами приняли массовый характер, особенно на юге России, в регионах с наибольшей плотностью еврейского населения). В книге «Бесконечный тупик» он дает яркий анализ поэмы еврея Багрицкого «Февраль», в которой сексуальное насилие жида-комиссара над некогда недоступной для него «синезеленоглазой» русачкой представлено в качестве символа расового господства над «гоями» (вспоминается Малушин сын, кипучая деятельность которого началась с подобного же деяния):
«...Я ввалился,
Не стянув сапог, не сняв кобуры,
Не расстегивая гимнастерки...
... Я беру тебя, как мщенье миру,
Из которого не мог я выйти!..»
Как назвал его Д. Галковский, «местечковый джигит», чья психология ничем не отличается от психологии «черножопых» торговцев помидорами на нынешних московских рынках. Более того: еврейские организаторы ГУЛАГа (до 1936 года – начальник Берман) и колхозной системы, по сути, едины с «мирными» чеченскими селянами, державшими на цепи русских рабов. Едины в верности «азиатскому способу производства». Разница только в масштабах. «Белым неграм» полагается рабский труд. Унесший четверть миллиона русских жизней Беломорканал, на берегах которого Солженицын предлагает выложить имена надсмотрщиков – Фирин, Берман, Френкель, Коган, Раппопорт, Жук (все евреи) – был ,по существу, великой стройкой в духе восточных деспотий. Ею же стал и весь ГУЛАГ в целом. Системой порабощения русских стали и колхозы, возродившие «даже не старую русскую общину, каковая сводилась не только к фиску, но – общину древнего Египта и Месопотамии, арабского халифата и средневековой Африки» (М. Бернштам, «Стороны в гражданской войне 1918-1922 г.г.», М. 1992). Сама коллективизация, основным инструментом которой был организованный сверху массовый голод (1932-1933) – логическое продолжение крепостничества и очередной этап геноцида. «Крестьяне ожесточенно сопротивлялись коллективизации. Первым результатом последней было массовое уничтожение скота... Но еще страшнее количество человеческих жертв. Крестьян депортировали целыми семьями в арктические области или в пустынные степи Азии. С 1928 до 1934 г. погибло 5 миллионов крестьянских семей, иначе говоря, до 20 миллионов душ» (Б. Бразоль, «Царствование императора Николая II в цифрах и фактах», М., 1990). Уничтожали т.н. кулаков, т.е. наиболее полноценных биологически. Это была сознательная политика антиселекции, направленная, в отличие от политики Столыпина, на максимальное понижение расового качества белого населения страны. Голодомор, охвативший Центральную и Восточную Украину, Кубань и Дон (регионы наибольшего антисоветского накала!), был спровоцирован повышенными нормами заготовок, спущенными из Москвы. На Украине, как и в ряде других регионов, коллективизацию курировал еврей Каганович, коммунист №2. Пробил час еврейской расовой мести украинцам за антисемитские восстания Хмельницкого и гайдамаков. Отряды Красной Армии под началом командующего округом еврея Якира «изымали все, что можно было считать едой, и беспощадно уничтожали... хлеб сжигали... мясо засыпали хлором... скот загоняли в вагоны и держали неделями без воды и корма, чтобы околел. Чтобы народу не досталось. Чтобы народ покорился. Чтобы народ загнать в колхозы» (В. Суворов, «Очищение», М., 1998). Распространилось массовое людоедство. ГПУ, между тем, конфисковало в селах лопаты, а войска охраняли хлебные поля от вымирающих «гоев». Летом 1933 года началось нашествие голодающих в Москву. «В результате голода, а правильнее сказать – сознательно организованного геноцида, умерло, по некоторым подсчетам, до 10 миллионов человек» («Молодая гвардия» № 2, 1990). В книге «Очищение» В. Суворов цитирует чудовищный фрагмент из «Бабьего яра» А. Кузнецова: «Мы им: колхозы или смерть. Они на это: лучше смерть... Нам, коммунистам, выдавали по талонам, чтоб не сдохли, немножко, деревенским активистам тоже, а вот что ОНИ жрут – это уму непостижимо. Лягушек, мышей уже нет, кошки уже ни одной не осталось, траву, солому секут, кору сосновую обдирают, растирают в пыль и пекут из нее лепешки. Людоедство на каждом шагу... ...Сидим мы в сельсовете, вдруг бежит деревенский активист, доносит, в такой-то хате девку едят. Собираемся, берем оружие, идем в ту хату. Семья вся в сборе, только дочки нет. Сонные сидят, сытые. В хате вкусно пахнет вареным. Печка жарко натоплена, горшки в ней стоят. Начинаю допрашивать: – Где ваша дочка? – В город поихала... – Зачем поехала? – Материала на платье купить. – А в печи в горшках что? – Та кулиш... Выворачиваю этот «кулиш» в миску – мясо, мясо, рука с ногтями плавает в жире. – Собирайтесь, пошли. Послушно собираются, как сонные мухи, совсем уже невменяемые. Идут. Что с ними дальше делать? Теоретически – надо судить. Но в советских законах такой статьи – о людоедстве – нет! Можно – за убийство – так это ж сколько возни по судам, и потом голод – это смягчающее обстоятельство или нет? В общем, нам инструкцию спустили: решать на местах. Выведем их из села, свернем куда-нибудь в поле, в балочку, пошлепали из пистолета в затылок, землей слегка присыпали – потом волки съедят». «Необходимо отметить, что крестьяне, особенно казаки, как могли оказывали посильное сопротивление режиму геноцида... Так, в ноябре-декабре 1932 года восстали жители станицы Тихорецкой на Кубани. Несколько недель они мужественно отражали атаки вооруженных до зубов карателей. Но силы были не равны...» («Молодая гвардия» №2, 1990). О роли Кагановича стоит сказать подробнее. «В годы коллективизации в те районы страны, где возникали наибольшие трудности, Сталин направлял именно Кагановича, наделяя его при этом чрезвычайными полномочиями... Особенно жестокие репрессии обрушил Каганович на крестьянско-казачье население Северного Кавказа. Достаточно сказать, что под его давлением бюро Северо-Кавказского крайкома партии приняло осенью 1932 года решение выселить на Север жителей шестнадцати крупных станиц... Следует напомнить, что казачьи станицы гораздо крупнее русских деревень, в каждой было обычно не менее тысячи дворов. Одновременно на Северный Кавказ на «освободившиеся» места переселялись крестьяне из малоземельных деревень Нечерноземья...» (Р. Медведев, «Они окружали Сталина», «Юность» № 5, 1989). Мог ли подумать «антисемит» Иван Грозный, что верным продолжателем традиций московского деспотизма станет «жид»? Ирония Проекта...
+ + +
Знаменательно, что незадолго до Голодомора, в 1930 году, на Красной площади появилось странное пирамидальное сооружение, довольно органично дополнившее азиатскую компоненту стилистики Кремля. Речь идет, конечно, о мавзолее Ленина, но для расового анализа интересен не столько он сам, сколько его содержимое – Мумия. Решение о бальзамировании тела вождя было принято по инициативе начальника «боен» Дзержинского в марте 1924 года, когда уже началась пигментация и высыхание тканей трупа. Работой руководил протеже Дзержинского биохимик Б. Збарский (еврей), он же был автором технической идеи. В чем она заключалась, никто не ведает; Збарский говорил, что «дуракам показывают только половину работы». Скорее всего, не обошлось без еврейской оккультной премудрости. Когда Дмитрий Ульянов увидел тело брата после окончания операции, то был потрясен: «Он лежит таким, каким я видел его тотчас после смерти». Дмитрий закончил свои дни в сумасшедшем доме (см. В. Авдеев, «Мумия Ленина», «Империя» №№ 16-17). В. Авдеев полагает, что на идею создания Мумии большое влияние оказали труды венского масона Пауля Каммерера, которого еврей Луначарский даже приглашал на жительство в СССР. Каммерер много внимания уделял, в частности, вопросам скрещивания белой и цветной рас с целью постепенного подавления признаков первой. «Русская(?) революция и планировалась в биологическом отношении как своего рода генетический порог, за которым суждено было начаться новой жизни, состоящей в поэтапном методическом изменении расово-биологической структуры русского народа, закономерным результатом каковой и стал пресловутый homo soveticus». Надо только уточнить, что «изменение расово-биологической структуры» русских происходило, благодаря «евразийскому котлу», и до 1917 года; евреи лишь придали этому процессу более «инженерный» характер. Непосредственным толчком к созданию Мумии, по мнению В. Авдеева, послужила работа Каммерера с характерным названием «Смерть и бессмертие», законченная в 1923 году в Вене. В частности, там рассказывается о «способах омолаживания кожи, констатируя, что «сухая», морщинистая, шелушащаяся, бледная или синевато-красная старческая кожа становится влажной, эластичной, розовой, юношеской...», – словом, как у Мумии после таинственных манипуляций Збарского. Но главное не в этом. Книга Каммерера посвящена проблеме посмертного достижения «органического телесного бессмертия индивида», которое, согласно масонскому автору, «возможно только за счет всего народа в целом». Так, Каммерер подчеркивает, что «собственные продукты распада необходимо выводить наружу», и что эти продукты вызывают понижение жизнеспособности окружающего населения». Целям выведения продуктов распада и служат потоки посетителей мавзолея, «ибо физически, биологически и оккультно» являются их переносчиками, «поддерживая тело вождя в рабочем состоянии... Мавзолей посетили уже свыше 70 миллионов человек... это не может не сказываться на жизни народа, вырождающегося от такой «святыни» «. Поэт Вознесенский деликатно сравнил Мумию с рентгеном, чутко уловив некие небезопасные для человека эманации, исходящие от нее. В. Авдеев констатирует: «Мумия Ленина – это энергетический вампир, порча, вызывающая физическую и духовную смерть русского народа. По законам паразитологии известно, что организм донора должен вырабатывать соки и создавать условия функционирования для существования паразита. Культ мумии вождя действует аналогично. Почестями, восхвалениями, а более всего посещениями усыпальницы с большевистскими мощами, хирея и вырождаясь, русский народ поддерживает своими жизненными силами бальзамированный труп (вот она, суть взаимоотношений русских с «родиной» – А.Ш.). Разрушающееся «национальное тело», как учил Пауль Каммерер, питает органическое телесное бессмертие трупа...» Мумия калмыко-еврея – «лицо Сибирского Востока, громадный лоб, измученный заботой и испытуя нас пронзающее око («рентген»! – А.Ш.)» – это полюс Евразийского Проекта, соединивший в себе его элитные составляющие: Степь и Кагал. За три года до сооружения щусевского мавзолея, в 1927 году, прозвучала известная декларация митрополита Сергия (Страгородского). Церковь, после недолгого и непоследовательного сопротивления еврейскому режиму, вновь включилась в Проект. «Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз своей гражданской родиной, радости и успехи которой – наши радости и успехи, а неудачи – наши неудачи», – провозглашала декларация (в этих строках уже проступает образ нынешнего патриота с крестом на шее и зюгановским партбилетом в кармане). Как остроумно заметили «Известия», Сергий попытался «построить крест так, чтобы рабочему померещился в нем молот, а крестьянину – серп». Однако эти манипуляции были вполне органичны и, в конечном счете, успешны. Очищенная путем террора от белых людей и идей, церковь, благодаря изначальному азиатскому заквасу, четко вписалась в азиатскую Систему, взяв на себя контроль над сознанием определенной части подсоветских арийцев. Опыт такой работы церковь приобрела еще во времена Орды, только теперь кандидатуры иерархов ей надо было согласовывать не с ханами, а с большевистскими каганами. Спустя всего пять лет, во время Голодомора, РПЦ имела хороший повод, чтобы возрадоваться успехам «советской родины» в деле сокращения поголовья «гоев». Декларация митрополита Сергия (1927) и Великий Голодомор (1932-33) как бы обрамляют постройку мавзолея (1930), этого оккультно-расового «пупа» Евразии. Сергий благословил Мумию, а Голодомор стал грандиозным жертвоприношением ей. Декларация Сергия послужила толчком к возникновению принципиально нового религиозного феномена в российской истории – антисистемного православия, подпольной церкви, решительно отвергшей любые компромиссы с ублюдочной «советской родиной». Речь идет об истинно-православных христианах (ИПХ, катакомбниках), которые в рамках православной традиции сегодня выработали доктрину арийского расового превосходства, перекликающуюся с протестантским расизмом Ку-клукс-клана (см. «Раса-die RASSE», №4).
+ + +
Евреи решительно вывели Евразийский Проект из того несколько межеумочного состояния, в которое его на двести лет вверг Петр. Стремительный перенос столицы в Москву – это знаковое событие. Питер закляли именем Ленина и он захирел, выродившись в промозглую провинцию, эдакий город-недоразумение, населенный чудаками. Россия – недавний «фасад Европы» – превратилась в передовой бастион Азии и более того, иудо-большевики как бы вернули Проект в зародышевое состояние, дабы возродить чистоту «замысла». Знаменательно, что контуры «Советской республики в кольце фронтов» почти досконально повторяют очертания Московского государства конца ХV- начала ХVI веков. Красная Москва в ускоренном темпе повторила путь Москвы царской – «и на Тихом океане свой закончила поход» (пути-то были уже протоптанные! Кстати, то что большевизм почти досконально воспроизвел очертания России-Евразии, лишний раз говорит о его глубокой «почвенности»). Огнем и мечом большевистская Неомосковия прошла по России-Евразии, очищая ее от петровской «скверны». Совдеп повторил и усилил московский тягловый строй: опричнина стала чекой, общины – колхозами; неприязнь Третьего Рима к Западу сменилась агрессивной ненавистью столицы Третьего интернационала к «буржуазной Европе». Как тут «православному большевику» Клюеву было не воскликнуть: «Есть в Ленине керженский дух, игуменский окрик – в декретах...» Тем более, что сам Ильич во время революции 1905 года любил разгуливать в сапогах и косоворотке. Чем не славянофил? Правда русской крови в нем – почти ни капли, но разве эта кровь когда-нибудь имела значение для «русской идеи»? Уже в 1921 году, предвосхищая идеологию сталинского «национал-большевизма», сменовеховцы декларировали: «Белокаменная Москва с ея сорока сороками – столица III Интернационала. Русский патриарх – авторитет для западных коммунистов (еще бы! Ведь Тихон еще в 1919 году отговаривал паству от участия в белом сопротивлении – А.Ш.). Еврей-эмигрант Троцкий, глава и кумир самой сильной и не менее христолюбивой (выделено мной – А.Ш.),чем прежде, – армии в мире» («Смена вех», Прага, июль 1921). «...»Интернационал» ли нечестивыми звуками оскверняет Спасские ворота, или Спасские ворота кремлевским веянием влагают новый смысл в «Интернационал»?» – многозначительно спрашивал Н. Устрялов и делал вывод: «Недостает разве только, чтобы, устроив «октябрьскую революцию» в Турции, они (большевики – А.Ш.) включили Царьград в состав «федеративной республики Советов» с центром в Москве...» Повторив очертания рубежей ХV-ХVI веков, Совдепия воспроизвела вектор московской карательной политики. Столкновение Красной Москвы с наследником Новгорода – Доном – было предрешено. Крестное целование, данное казаками Москве после подавления разинского восстания, включило Дон в Проект. После падения монархии казачество сочло себя свободным от присяги Романовым, тем более, что к власти в России пришли иудеи, с которыми у казаков издавна были особые отношения: так, например, в столице Войска Донского Новочеркасске «жид» не имел права проживать более суток. Москва, извечная противница новгородско-казачьих вольностей, и «жиды» слились в сознании казаков в одно омерзительное целое. Дон решил выйти из Проекта и, опираясь на германцев, вернуться в состояние независимой народно-православной республики ХVI-ХVII веков (характерно, что многие казаки воспринимали борьбу с Красной Москвой как борьбу с Россией). При этом Дон стал центром притяжения активных белых людей, не желавших быть зарезанными азиатами из Витебска и Восточного Нью-Йорка. Казачество образовало ядро антибольшевистского сопротивления. В ответ Красная Москва объявила казаков вне закона, подобно тому, как когда-то кремлевские Иваны наводили «грозу» на новгородцев. В январе 1919 года еврей Свердлов утвердил постановление Оргбюро ЦК РКП (б), которое предписывало: «Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно. Провести массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству применить все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти. ...5. Провести полное разоружение. Расстреливать всякого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи. В станицах до установления полного порядка оставить вооруженные отряды». «Даже из текста самого документа можно охватить масштаб террора: все зажиточное казачье население – весьма значительная часть донцов, все участники противосоветской борьбы – почти все казаки-мужчины, ибо и до того шла, по словам самого документа «гражданская война с казачеством», все потенциальные противники из средней казачьей массы, наконец, все хранящие оружие, каковое казаки носили несколько веков – и не могли его сдавать» («Стороны в гражданской войне...»). Выполнять постановление доверили проверенному еврею Якиру и его китайским головорезам (китайцев в Красной армии воевало более сорока тысяч, из них состояла охрана Ленина, Троцкого и Бухарина; подобно татарам в составе древнемосковских ратей, они резали белых людей с удовольствием и фантазией). Уж он-то, Якир, припомнил казакам новочеркасские сутки. «... директива Свердлова Якиру показалась слишком мягкой и либеральной. Потому он выпустил свою директиву о «процентном уничтожении мужского населения». Проценты он устанавливал сам» (Суворов). «В результате на Дону, согласно Докладу специальной комиссии казачьего отдела ВЦИК, установился «массовый террор без разбора» («Стороны в гражданской войне...»). «По переписи 1923 года в сравнении с ранее относящимися материалами можно лишь приблизительно установить самый общий демографический итог – потерю населением Дона с 1917 года около 2000000 человек или около 50%... Никак не будет преувеличением заключить, что за 1917-1920 годы около 1 миллиона человек на Дону – было просто физически истреблено... Следует подчеркнуть, что казаков уничтожали именно по принципу принадлежности к определенной сложившейся группе людей, с ее вековыми обычаями, родом занятий, обрядностью, одеждой, топонимикой, с особым национальным самосознанием, мифологией и фольклором, и именно эти критерии лежали в основе политики расказачивания. Вполне строго говоря, можно утверждать, что казаков уничтожали – по их этническим признакам» (там же). Т.е. расказачивание – это часть расовой политики еврейских властей Совдепии, геноцид.
+ + +
Итак, Дон, стремился выйти из Проекта, а по возможности и упразднить его, как того хотел Разин. Эти же импульсы определяли и русское крестьянское повстанчество, которое показало, что лучшую часть белых мужиков не «перековали» татарский кнут, крепостничество и общинный муравейник. Наиболее масштабным и грозным стало Тамбовское восстание (1920-1921) под руководством «независимого эсера» Александра Антонова («антоновщина»). Повстанческая Зеленая армия включала в себя «18 хорошо вооруженных и организованных полков, с отчетливо выраженным политическим руководством беспартийного Крестьянского Союза, охватывало... большую часть Тамбовской губернии и «перекидывалось на смежные уезды Саратовской и Воронежской губерний» «(там же). На подавление восстания Москва бросила армию под командованием Тухачевского, вооруженную артиллерией, авиацией и даже... газами (там, на еврейской карательной службе, отличился обожаемый патриотами Жуков). Террор достиг пика летом 1921 года. «По Тамбовской губернии раскинуты были концентрационные лагеря для семей крестьян, участвующих в восстании. Куски открытого поля обтягивались столбами с колючей проволокой и три недели там держали каждую семью, заподозренную в том, что мужчина из нее – в восстании. Если за три недели тот не являлся, чтобы своей головой выкупить семью – семью ссылали» (А. Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ», М., 1991). Поскольку в восстании участвовало практически все мужское население Тамбовщины, можно представить количество интернированных семей. Мало кто знает, что «антоновщина» была пронизана антиеврейскими настроениями. Сохранились стихи А. Антонова, в которых он призывает «разбить наголову заклятого врага – будь ли он коммунист, будь ли он еврей...» («Крестьянское восстание в Тамбовской губернии» в 1919-1920 гг. «Антоновщина», Тамбов, 1994). 8 сентября 1920 г. председатель губчека Ф. Траскович говорил по прямому проводу члену Военного совета Н. Райвиду: «...Эсеры прислали в президиум губисполкома анонимку, в которой требуют снять красный террор, на что дают три дня сроку. В случае неисполнения объявляют свой террор по отношению к коммунистам, жидам, в частности Шлихтеру, мне, тебе, Збруеву, Шикунову и всем остальным товарищам, уверяют, что нам не помогут никакие курсанты, присланные войска, ни машины с пулеметами...» (Там же).
+ + +
Русское крестьянское сопротивление не смогло найти общего языка с белогвардейцами из-за их отягощенности помещичьим мифом «государства российского». Расовый инстинкт толкал мужика к чему-то Третьему, «за флажки» – красные и бело-сине-красные, за пределы Проекта (характерно, что Распутин, душа Контрпроекта, происходил из гущи русского крестьянства). Выразителем этих смутных настроений, наряду с А. Антоновым, пытался быть Б. Савинков – белый человек, многие годы отдавший азиатской борьбе с германо-русской династией, а после Октября выступивший против большевиков. Послеоктябрьская идейная эволюция Савинкова привела его к фашизму. Накануне своего рокового отъезда в СССР (1924) он открыто признавал, что фашизм «близок ему психологически и идейно», поскольку «стоит на национальной платформе и в тоже время глубоко демократичен, ибо опирается на крестьянство». Однако левая «наследственность» помешала Савинкову пробиться к идее Расовой Революции и, хотя Национал-социализм был ему, скорее всего, известен, он «застрял» именно на фашизме итальянского типа – идее нерасовой и даже не антисемитской. Но как тип Савинков, несомненно, человек Контрпроекта. Примечательно, что первая в российской истории организация, назвавшая себя фашистской, зародилась среди русских крестьянских поэтов, сочувствовавших мужицкому повстанчеству. В 1925 году ГПУ выявило и ликвидировало «Орден русских фашистов», возглавлявшийся крестьянским поэтом, уроженцем Русского Севера А. Ганиным – другом С. Есенина. В сводках ГПУ «Орден русских фашистов» именуется «наиболее серьезной, по существу политической, организацией антисемитского толка» («Наследие предков» №3 (10) 2000). Показателем серьезности «Ордена» в глазах ГПУ стал, думается, даже не антисемитизм, широко распространенный тогда в Советской России, а проблеск мышления в масштабах расовых категорий, замеченный чекистами в ганинском манифесте «Мир и свободный труд – народам» (1924): «Выдвигая как конечную цель своих стремлений лучшие принципы христианско-европейских народов...» («Наш современник», №1, 1992). Вообще «Ордену» была чужда неприязнь к Западу, включая Соединенные штаты: как человек, на личном опыте познавший расовую природу иудо-большевизма, Ганин предупреждает: «Народы Запада и Америки должны быть на страже, должны напрячь все свои силы, чтобы не поддаться влиянию этой изуверской секты». Евреи «могут погубить христианско-европейский Запад и Америку и таким образом овладеть миром» (там же). Все это (плюс явный социальный пафос) выделяет «Орден» из обычных черносотенно-реставраторских рядов, приближая его к Национал-социализму. Савинков и Ганин погибли на Лубянке в 1925 году. В том же году странной и ужасной смертью умер Есенин – «золотоволосый, с голубыми глазами», поэт из тех, кого называют голосом Расы. Ненависть еврейских властей к нему – это сознательная и лютая ненависть к белому человеку. Уверен, Аграновы и Блюмкины ненавидели Есенина уже за его подчеркнуто арийскую внешность. К тому же Есенин открыто говорил о расовом характере советской власти: «...куда ни кинь – одни жиды». И. Лысцов в книге «Убийство Есенина» доказывает, что поэт был зверски умерщвлен чекистами, инсценировавшими самоубийство. Выражая народно-повстанческие настроения, Есенин как-то обмолвился, что «нам» нужен был не «февраль», не «октябрь», а «какой-нибудь «ноябрь». Заметим, Есенин тоскует не по императорскому «январю», который в целом оставался все-таки Системой отчуждения русских – и как крестьянский сын, поэт это знает. Обманувшись в «феврале» и «октябре», ненадолго принятых им (и многими русскими) за антисистемные прорывы, Есенин жаждет «ноября», чей девственный, «новгородский» снег лежит за пограничной полосою Проекта... В ноябре 1923-го, во время мюнхенского восстания белых людей, Есенин был еще жив...
Подмятая свастика
В 1924 году свастика – знак Расовой Революции, завещанный германо-русской императрицей – появился на рукавах наших белоэмигрантов в Германии. Речь идет о ветеранах сражавшегося в Прибалтике Добровольческого корпуса генерала фон дер Гольца (сам он, похоже, был связан с обществом «Балтикум»). К тому времени «хакенкройц» (свастика) уже реяла на знаменах НСДАП. Белоэмигранты, сформировавшие «Русский отряд», установили дружеские отношения со штурмовиками СА и даже проводили с ними совместные учения. В 1933 году эти ребята составили костяк Русского национально-социалистического движения (РОНД), которое возглавил упоминавшийся выше Авалов. Однако, в конце тридцатых годов движение было распущено германскими властями, поскольку, по их мнению, профанировало Национал-социализм. Вероятно, немцы не могли смириться с попытками РОНДа «обогатить» НС-учение православно-монархической компонентой. Похоже для РОНДа «национал-социализм» был всего лишь политической вывеской, сводясь к антисемитизму да к несколько большей, чем у «старых правых», социальности. Первой достаточно массовой русской политической организацией, поднявшей на знамя свастику, была Русская фашистская партия, созданная белоэмигрантами в 1931 году в Харбине. В 1934 году она преобразовалась во Всероссийскую фашистскую партию, которую возглавил К. Родзаевский, за девять лет до этого бежавший из СССР в Маньчжурию. ВФП (с 1938 года – Российский фашистский союз) стала наиболее многочисленной организацией Русского зарубежья. Вплоть до ее запрета японцами в 1943 году партия вела героическую борьбу с «Новой Хазарией». Идеология ВФП различала Первую Россию – дореволюционную, Вторую Россию – подсоветскую и Третью Россию – будущую, фашистскую. Как известно, ВФП резко отличалась от белоэмигрантской «старой правой» своей концепцией национально-трудового государства, выдержанной в духе классического фашистского корпоративизма, а также активистским национал-революционным стилем. Однако главным – уровнем расового сознания – русские фашисты ничем не отличались от замшелых монархистов, ностальгировавших по петербургским салонам. Нельзя же считать показателем этого уровня традиционный черносотенный антисемитизм, пусть и более энергично выраженный. «Что такое российская нация?» – спрашивает вээфпэшная «Азбука фашизма» и отвечает: «Российская нация есть духовное единение всех русских людей на основе сознания общности исторической судьбы, общей национальной культуры, традиций и т.д. В российскую нацию, таким образом, входят не только великороссы, белорусы и малороссы, но и другие народы России: грузины, армяне, татары и т.д.(выделено мной – А.Ш.)» («Звезда и свастика», М., 1994). Итак, в одну «нацию» с белыми людьми (единение которых мыслится не иначе как духовное!) записаны цветные, проживающие на территории СССР. Мысль русских фашистов не дотянула даже до уровня М. Меньшикова, хотя перед глазами у них был пример Национал-социализма. Впрочем, в отношении последнего ВФП позволяла себе даже некоторое московитское высокомерие, замечая, что «понимание нации как духовного единства усвоено не всеми фашистскими движениями. Некоторые... придерживаются расового понимания нации, считают, что главнейшую роль в образовании нации играют биологические элементы, расовая, кровная связь, которые и определяют уже духовный лик нации» (мол, не доросли! выделено мной – А.Ш.). «Не без участия товарищей с Лубянки были созданы идеологические течения евразийцев, бердяевщина и тому подобные течения», – совершенно справедливо писал журнал ВФП «Нация» (№1, 1936), а при этом сами же русские фашисты трактовали понятие нации совершенно по-евразийски (вспомним «многонародную нацию» Н. Трубецкого). Более того: по-советски, ибо чем фашистская «российская нация» отличается от пресловутой «новой исторической общности»? А чем – от нынешнего, «многонационального народа России»? В Программе ВФП провозглашалось, что «Новая Россия... построится на Русском фундаменте – Русскими руками и для всех Россиян». То есть русским, как всегда в России-Евразии, отводится «почетная» роль, во-первых, строительного материала, а во-вторых, рабочей силы, призванной обеспечить благополучие пресловутых «россиян». Таким образом, с «Третьей России» Родзаевского спадает зоревой флер и мы видим один из вариантов Проекта, согласно которому белое население, как всегда, является безликим «питательным бульоном» для евразийской неруси. Совершенно не случайно Родзаевский «застрял» именно на фашизме итальянского типа, по отношению к Проекту совершенно конформистском в силу индеферентности к расовым вопросам. Подняв на знамя свастику, завещанную императрицей в качестве расового знака арийцев, русские фашисты в то же время обеднили ее содержание, сведя его к указанию на общность «с фашистскими движениями других стран... в деле борьбы с ... коммунизмом, масонством и еврейством». В члены ВФП принимали и мусульман, что, вероятно, и вызывает в евразийце Г. Джемале симпатии к этой организации. Родзаевский физически вырвался из СССР, но сознание его осталось в плену Евразийского Проекта; это и заставило в итоге вождя русских фашистов покаянно-завороженно склонить перед Сталиным голову, которая была тут же отсечена. Ни РОНДу, ни тем более ВФП-РФС Третий Рейх не оказал поддержки, поскольку эти движения, в конечном счете, профанировали свастику. Целью русских «нацистов» и фашистов было «возрожденное государство российское», т.е. один из вариантов Проекта – антизападного и антиевропейского по сути, что, конечно же не могло вызывать энтузиазм у немцев. Сознание русских «нацистов» и тем более фашистов пребывало в плену Проекта – и это ясно видно по их тяге к «самобытному» сочетанию свастики с двуглавым орлом (Евразия как бы накладывала свое тяжкое тавро на знак расового освобождения белых людей). Наши незадачливые «свастиконосцы» были, по существу, агентурой Проекта, тогда как Национал-социализм есть Контрпроект, предполагающий новую варяжскую колонизацию евразийского востока – при опоре на наиболее нордических аборигенов. Им, европеоидам, попавшим в ловушку Евразии, новая дружинная русь (ruotsi) в лице СС и вермахта несла освобождение и уникальную возможность начать историю с чистого листа. Вместо того, чтобы рождать идеологические гибриды и тешить свою «самость», русским правым активистам надо было принять Национал-социализм как таковой (ибо он и есть подлинно РУС-ский), а после начала Второй Великой войны максимально включиться в процесс новой белой колонизации Евразии.
Русско-советская Война(Великая Битва с Проектом)
Гитлер хорошо понимал смысл Войны. Тем, кто цитировал ему известные слова Бисмарка «На Востоке врага нет» он отвечал, что современная Россия «уже на та, какой была Россия в эпоху Бисмарка»: «...правители современной России – это запятнавшие себя кровью низкие преступники, это – накипь человеческая, которая воспользовалась благоприятным для нее стечением трагических обстоятельств, захватила врасплох громадное государство, произвела дикую расправу над миллионами передовых интеллигентных людей, фактически истребила интеллигенцию и теперь, вот уже скоро десять лет, осуществляет самую жестокую тиранию, какую когда-либо знала история. Нельзя далее забывать и то обстоятельство, что эти владыки являются выходцами из того народа, черты которого представляют смесь зверской жестокости и непостижимой лживости, и что эти господа ныне больше, чем когда бы то ни было считают себя призванными осчастливить мир своим кровавым господством» (А. Гитлер, «Моя борьба», «Т-ОКО», 1992). Прибалтийский немец барон фон Мантойффель, оказавший «сильное влияние на представление Гитлера и НСДАП о России», писал в 1926 году: «Еврейский комиссар безраздельно управляет в своем районе жизнью и смертью, как какой-то татарский хан (накануне Войны, в июне 1941 года, начальник верховного командования вермахта генерал-фельдмаршал Кейтель издал особый приказ о комиссарах, в котором, в частности, говорилось: «Политические комиссары являются инициаторами варварских азиатских методов борьбы. Поэтому с ними необходимо бороться без снисхождения, со всей беспощадностью» – А.Ш.)... Ленин сам был татарином и во многом напоминал великих монгольских завоевателей, таких как Чингисхан и Тамерлан... Большевики уничтожают памятники культуры, музеи, архивы, литературные произведения всех видов. В них живет ненависть к нашей западно-европейской, арийско-германской культуре, что отразилось в физическом истреблении образованного слоя русского общества... Под этим углом зрения весь большевизм представляется новым монгольским нашествием, возвращением к монгольским набегам, которые уже потрясли арийскую расу и арийско-германскую культуру, угрожая полным уничтожением... «(«Война Германии против Советского Союза 1941-1945 г.г.», каталог выставки, 1994). Осенью 1941 года главнокомандующий 17-й армией генерал-полковник Гот в одном из приказов писал: «В это лето нам становится все яснее, что здесь, на Востоке, борются друг против друга два внутренне непреодолимых воззрения: германское чувство чести и расы, многовековое немецкое воинство против азиатского типа мышления и примитивных инстинктов, подогреваемых небольшим числом в основном еврейских интеллигентов: страх перед кнутом, пренебрежение нравственными ценностями, уравнивание по низшим, пренебрежение своей не представляющей ценности жизнью (последний фактор – источник «массового героизма»? – А.Ш.)... Яснее сознаем мы наше призвание спасти европейскую культуру от азиатского варварства... Россия – не европейское, а азиатское государство. Каждый шаг вглубь этой унылой, закабаленной страны позволяет видеть эту разницу...» (там же). Как известно, в 1941-м Гитлер уступил своему генералитету и направление главного удара немцев пришлось на Москву. Однако в следующем, 1942 году, германские вооруженные силы действовали по изначальному плану Гитлера, развернув решающее наступление на южном направлении – на Сталинград. Дело было не только в стремлении немцев перерезать волжскую водную артерию. По сведениям ариософских структур СС, Сталинград (до 1925 года – Царицын) располагался на месте Итиля – столицы Хазарского каганата, разрушенной Святославом. Кроме того, примерно там же стоял и Сарай, в котором пребывала ставка хана Золотой Орды. Таким образом, Сталинград был как бы второй советской столицей, чье оккульно-расовое значение для Проекта сопоставимо со значением ленинской Мумии.«...Рене Генон писал, что очаги угасших цивилизаций способны оказывать на современный мир чрезвычайно сильное воздействие» (Ю. Воробьевский, «Путь к апокалипсису. Стук в Золотые врата», М., 1997). За Сталинград Советы дрались ожесточеннее, чем за Москву и Ленинград; именно тогда появился знаменитый сталинский приказ «Ни шагу назад», подкрепленный пулеметами заградотрядов. Поражение немцев под Сталинградом (причиной которого стали, возможно, масонские связи Паулюса) стало «поворотом колеса» истории, крушением Контрпроекта или, как его называет христианин Ю. Воробьевский, «путча ветхих («языческих» – А.Ш.) богов». «Поймите! – писал в те дни Геббельс, – Сама Идея, само понимание Вселенной терпит поражение. Духовные силы будут побеждены и близится час страшного суда» («Утро магов», М., 1991). (Заметим, что и в судьбе Белого движения Сталинград (тогда – Царицын) сыграл роковую роль: казачьи войска атамана Краснова так и не смогли взять город и выйти на соединение с Колчаком.) «Гитлер поставил задачу повторить подвиг Святослава и раздавить старинное жидовское гнездо Итиль-Сталинград» (В. Истархов, «Удар русских богов», М., 2000). С 1933-го по 1945-й центр Руси был в Берлине.
+ + +
Как убедительно показывает В. Суворов (книги «Ледокол», «День М», «Последняя республика»), Гитлер опередил правителей «Советской Иудеи», готовых, по примеру Атиллы и Батыя, обрушить на Европу махину Евразии. Характерно, что в 1938 году в целях реставрации антигерманских стереотипов советская пропаганда востребовала образ евразийца Александра Невского – на экраны вышел одноименный фильм Эйзенштейна, выполненный в духе славянофильских виршей «Упьюся я кровью мадьяров и немцев». Накануне атаки на Советский Союз Геббельс записал в дневнике: «Сотрудничество с Россией было, собственно, пятном на нашей чести. Ныне оно будет смыто. То, против чего мы боролись всю свою жизнь, теперь будет уничтожено...» «Дата нападения на СССР была выбрана в соответствии с руническим кругом. 22 июня – древнегерманский праздник солнечного торжества» («Стук в золотые врата»). «Киев пал. Все ближе знамя Одина...», – писал летом 41-го Д. Андреев. С надеждой и радостью вглядывалось в это знамя поъяремное белое население Советского Союза. «В одном селе Рязанской области 3 июля 1941 собрались мужики близ кузни и слушали по репродуктору речь Сталина. И как только доселе железный и такой неумолимый к русским крестьянским слезам сблажил растерянный и полуплачущий батька: «Братья и сестры!», – один мужик ответил черной бумажной глотке: – А-а-а, б...дь, а вот не хотел? – и показал репродуктору излюбленный русский жест, когда секут руку по локоть и ею покачивают. И зароготали мужики. Если бы по всем селам, да всех очевидцев опросить, – десять тысяч мы таких бы случаев узнали, еще и похлеще» («Архипелаг ГУЛАГ»). Это глубинка. А Западная Белоруссия, Прибалтика и Украина, по свидетельству кинохроники, встречали «знамя Одина» просто хлебом-солью. «С хлебом-солью встречали немцев и донские станицы. Уж они-то не забыли, как их вырезали коммунисты: всех мужчин с 16 до 65 лет» (там же). «Рассказывали, что часто, при приходе немецких частей, население охватывала истерика: немцев не только приветствовали, но многие женщины, плача, падали ниц перед солдатами, целовали их сапоги и благодарили за освобождение» («Русское православие» №1 (10), 1999). Пробудилась расовая память белого населения России-Евразии о тех временах, когда германец Рюрик, приплыв «от заката», пришел на помощь братьям-венедам. Кроме того, подъяремные арии Совдепии, казалось, брали исторический реванш за неудавшуюся во время Батыя попытку призвать на помощь западных крестоносцев. «По-настоящему боялись оккупации лишь партийная элита и евреи», – читаем в автобиографической книге Е. Польской «Это мы, Господи, пред тобою» (Невинномысск, 1995). Е. Польская утверждает, что евреи, оставшиеся на территории, освобожденной немцами, «и были теми «советскими людьми», которых массово уничтожали» германцы. По ее свидетельству, чекисты решительно «арестовывали тех, кто утверждал, что Гитлер поголовно уничтожает только евреев». Именно репрессированные немцами евреи «послужили материалом для патриотической советской пропаганды». В приказе командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала фон Рейхенау (10.10.1941) говорится: «Главной целью похода против еврейско-большевистской системы является полный разгром и искоренение азиатского влияния на европейскую культуру... Солдат на Востоке является не только бойцом по всем правилам военного искусства, но также носителем беспощадной народной идеи и мстителем за зверства, причиненные немецкому и другим народам (выделено мной – А.Ш.). Поэтому солдат должен сознавать необходимость жестокого, но справедливого наказания еврейских недочеловеков. Другая задача – задушить в зародыше восстания в тылу вермахта, зачинщиками которых, как показывает опыт, всегда являются евреи» («Война Германии против Советского Союза...»). В отчете опергруппы Ц о расстрелах в Бабьем Яре, в частности, читаем: «Еще раньше из-за занятия евреями лучших рабочих мест при господстве большевиков и из-за их службы в НКВД в качестве агентов и доносчиков, а также из-за происшедших в Киеве взрывов и возникших крупных пожаров, возмущение населения против евреев было чрезвычайно большим (да и Розу Шварц киевляне наверняка хорошо помнили – А.Ш.). К тому же выяснилось, что евреи участвовали в поджогах. Население ждало от немецких властей определенных актов возмездия... Проведенное мероприятие, обозначенное как «переселение евреев», нашло полное одобрение населения. То, что в действительности евреи были ликвидированы, до сих пор едва ли известно, но исходя из опыта, не вызвало бы протеста...» (там же). Один из чинов СД в письме жене пишет (осень 1942 г.): «Поскольку эта война, по нашему мнению, является еврейской войной, они это чувствуют первыми. Поэтому в России, там, где появляется немецкий солдат, евреев больше не существует...» (там же). «Комсомольская правда» от 25 февраля 1943 года писала: «В дни боев за Сталинград германские стервятники забрасывали Красную Армию агитационными листовками. В этих листовках германские фашисты пытались убедить красноармейцев, что воюют не против русских, а против евреев. Но советское воинство не поверило обману». В огромной мере благодаря стволам загрядотрядов, добавим мы.
+ + +
Е. Польская вспоминает: «Эвакуированная контуженной при обороне Москвы в южный городок, я была ошеломлена: обыватели немцев определенно ждали как разрушителей советского строя». Красноармейцы массами сдавались в плен. «Обдоры» и всевозможные евразийские мутанты бросали оружие потому, что были не в силах противостоять арийской воле германской армии, а русские – потому, что не желали проливать кровь – свою и своих братьев по расе – за еврейских поработителей, а шире – за свой метаисторический плен. Русские, сохранившие самосознание, решили начать историю с чистой страницы. Г. Чавчавадзе, служивший в вермахте, вспоминает: «...в 1941 г. в ночь на 22 июня, когда танки прошли через границу, и немцы уже шли по Латвии в направлении Двинска, я из радиоразведгруппы, в которой служил в Литве, перешел на танк 6-й танковой дивизии, которая проходила мимо. Сижу, высунув через люк голову, смотрю – вдоль нашей колоссальнейшей длины колонны, проходящей прямо по дороге без выстрелов на Восток, навстречу идут в строю с оружием советские военнослужащие. Проходят. Я не удержался – кричу: «Здорово, ребята!» Первая реакция на мои слова – вопрос: «Где плен?» (звучит как «Где свобода?» – А.Ш.) Это шла колонна советских военнопленных без немецкой охраны. Сами шли. Причем с оружием... Это было буквально народное восстание». «...С первых же дней наступления на СССР немцы столкнулись с совершенно для них непонятным явлением. Это был явный отказ очень большого числа солдат просто сражаться. Пассивность массы солдат противника явно преобладала над сопротивлением. Над волей к сопротивлению. Люди отказывались умирать...» («Материалы по истории русского освободительного движения», вып. 2, М., 1998). «Не зря колотился сталинский приказ (0019, 16.7.41): «На всех(!) фронтах имеются многочисленные элементы, которые даже бегут навстречу противнику и при первом соприкосновении с ним бросают оружие.» (В Белостокском котле, начало июля 1941, из 340 тысяч пленных было 20 тысяч перебежчиков!) Положение казалось Сталину настолько отчаянным, что в октябре 1941 он телеграфно предложил Черчиллю высадить на советскую территорию 25-30 английских дивизий» («Архипелаг ГУЛАГ»). Воли к борьбе против немцев не было. Но воля к борьбе вместе с немцами – была. «Вот настроение того времени: 22 августа 1941 командир 436 стрелкового полка майор Кононов открыто объявил своему полку, что переходит к немцам, чтобы влиться в Освободительную армию для свержения Сталина – и пригласил с собою желающих. Он не только не встретил сопротивления, но весь полк пошел за ним! Уже через три недели Кононов создал на той стороне добровольческий казачий полк (он сам был донским казаком). Когда он прибыл в лагерь военнопленных под Могилевом для вербовки желающих, то из 5000 тамошних пленных – 4000 тут же выразило желание идти к нему, да он их взять не мог...» (там же). 4000 Курбских сразу. И это было лишь начало. На протяжении двух предвоенных десятилетий русские ждали Войну. Еще в 1926 году сводки ГПУ сообщали: «...среди железнодорожников, особенно Псковского участка, распространяются слухи о близкой войне. Монтер электростанции Дно Гурченко говорил рабочим: «С наступлением войны нужно перебить евреев и коммунистов, только после этого можно будет наладить хорошую жизнь». «Волынская губерния. Рабочие Житомирской электростанции во время обеденных перерывов ведут между собой такие разговоры: «...Вот о ком думает правительство, – указывая в это время на проходившего еврея, – они ничего не делают, сыты и хорошо одеты. Эх, кабы война началась, вооружившись лопатами и дубинами, мы бы сделали чистку по-своему». «...один из безработных разъезжал на извозчике в пьяном виде и кричал: «Да здравствует война – бей жидов, спасай Россию» «; «Коростеньский округ. Белокоровническая артель грузчиков. 25/Х – рабочие-грузчики Полнвода, Пасс и Назаров говорили: «Даешь войну, вырежем всех евреев, а потом очередь за коммунистами». Эти слова находили сочувствие в рабочей среде». «Приморская губерния. 30/IV. В селе Абрамовка в ночь на 16 июля (канун годовщины убийства императорской семьи – А.Ш.) были расклеены прокламации содержанием: «Крестьяне и красноармейцы, довольно гражданской войны, довольно еврейского обмана, будьте спокойными и готовыми к решительному удару, наша армия велика и сильна». «В Обольяновской волости, село Ольгово, Дмитровского уезда, гр. Дедюкин ведет среди членов сельскохозяйственной артели агитацию о том, что «во время войны надо бы перебить всех евреев, так как они заняли все места в учреждениях, а нам, русским борцам, и места нет». «Московский уезд. Среди допризывников с. Мытищи наблюдалось антисемитское настроение, отмечены разговоры «о нежелании воевать за жидов» («Наследие предков», №3 (10)/2000). Миновало пятнадцать лет, а настроения остались те же. НКВД, перлюстрируя осенью 41-го красноармейские письма, особо выделял такие места: «...В Москве не увидишь еврея, все убежали, начиная с больших начальников. Ведь кому-кому, а евреям в первую очередь надо защищать Москву. СССР ведь единственная страна, которая делает им поблажку»; «Ведь евреев в Москве было процентов до 75 от жителей города, большинство занимало руководящую работу...» ; «...Евреи эшелонами бегут на север, надеясь, что русский из боя выйдет с победой и они заживут с хозяйской рукой»; «Обидно на евреев. До войны у них и жилплощадь, и все было, а как Москву защищать, так разлетелись. Логически рассуждая, зачем евреев земля держит...» («Москва военная», М., 1995). Что представляла собой предвоенная Москва, видно из заметок еврейского журналиста М. Сурица, опубликованных на страницах варшавской газеты «Момент» (1937): «...в Москве вообще почти вовсе нет еврейских рабочих. Еврейская Москва состоит почти исключительно из интеллигентов и полуинтеллигентов. Первые из них обслуживают многочисленные правительственные и прочие служебные инстанции, тогда как вторые подвизаются в качестве бухгалтеров, служащих фирм, приказчиков и т.д.. Густо представленный теперь в Москве еврейский элемент дает себя там чувствовать на каждом шагу, придавая древней российской столице специфический характер...» По сведениям эмигрантских источников, в 1937 году в Москве проживало до полумиллионов евреев, а в 1941 году их число возросло до полутора миллионов. Это был (и есть) их город. Недаром 24 августа 1941 года в Москве состоялся массовый еврейский антифашистский митинг, на котором было провозглашено: «В лице СССР евреи обрели родную мать-родину, давшую свободу и счастье!» (К. Родзаевский, «Завещание русского фашиста», М., 2001). Именно то обстоятельство, что огромную (если не большую!) часть населения советской столицы составляли евреи, коммунисты и связанные с ними лица послужило причиной знаменитой массовой паники, охватившей Москву 16 октября 1941 года, когда немцы подошли к Химкам. По свидетельству очевидцев, русское население города воспринимало происходящее именно как бегство евреев и их приспешников: «Шоссе Энтузиастов заполнилось бегущими людьми. Шум крик, гам. Люди двинулись на восток, в сторону города Горького <...> ...Застава Ильича. Отсюда начинается шоссе Энтузиастов. По площади летают листы и обрывки бумаги, мусор, пахнет гарью. Какие-то люди то там, то здесь останавливают направляющиеся к шоссе автомашины. Стаскивают ехавших, бьют их, сбрасывают вещи, расшвыривая их по земле. Раздаются возгласы: бей евреев. Вот появилась очередная автомашина. В кузове, на пачках документов, сидит сухощавый старик, рядом красивая девушка. Старика вытаскивают из кузова, бьют по лицу, оно в крови. Девушка заслоняет старика. Кричит, что он не еврей, что они везут документы. Толпа непреклонна. Никогда бы я не поверил такому рассказу, если бы не видел этого сам...» («Москва военная»). В. Емельянов, «свидетель бегства жидов из осажденной Москвы», вспоминает случай, произошедший 16 октября 1941 года у Заставы Ильича: «Семь членов рабочего заслона, остановившие под железнодорожным мостом бегущих для досмотра, обнаружили среди рулонов мануфактуры и прочего дефицитного, по тем временам, добра, наворованного у государства, целые кастрюли, набитые монетами царской чеканки, кольцами и прочими драгоценностями («трофеи» Красного террора! – А.Ш.), чемоданы с пачками денег в банковской упаковке. По приказу Сталина такой вооруженный рабочий заслон мог на месте расстрелять подобных лиц по законам военного времени, тем более – осадного положения. Но для рабочих это было настолько необычно и неожиданно, что они сообщили на Лубянку. Оттуда быстро приехали чекисты, тоже из жидов, разоружили всех семерых рабочих, уложили ничком на косогор и расстреляли в затылок, а жидовские беженцы спокойно поехали по шоссе Энтузиастов (Владимирке) дальше со всем награбленным...» («Десионизация», М., 2001). «Родина» вновь показала «белым неграм» свою подлинную физиономию. Этот случай заставил В. Емельянова, по его словам, впервые задуматься о «еврейском вопросе»... Бывший телохранитель Сталина А. Рыбин вспоминает: «Тяжелая и мрачная (для евреев и коммунистов – А.Ш.) картина была в Москве в октябре и ноябре 1941 г. Столица кипела. Появились в городе дезертиры и провокаторы. Как установлено, председателю исполкома Моссовета В.П. Пронину несколько раз звонил провокатор и требовал вместе с аппаратом покинуть Москву...» А. Рыбин приводит воспоминания секретаря МГК и МК ВКП (б) Г. Попова: «Нас срочно вызвал Берия. С порога он, заикаясь, нам сказал: «В Одинцове немецкие танки»...» Это была середина октября 41-го. Один из главных функционеров режима, грузинский еврей Берия чуял близость расплаты... Не надеясь на русских красноармейцев, и вообще страшась гнева белого населения страны, совдеп открыто взывал к помощи иудо-масонского руководства США и Великобритании, уже поддержавшим однажды «Советскую Иудею» в годы «гражданской войны». Сталин в своей речи 6 ноября 1941 года подобострастно говорил: «Чтобы прикрыть свою реакционно-черносотенную сущность (явный намек на антиеврейскую политику Гитлера, рассчитанный на кошерных банкиров Нью-Йорка и Лондона – А.Ш.), гитлеровцы ругают англо-американский внутренний режим плутократическим режимом. Но в Англии и США имеются элементарные демократические свободы (вот, «б...дь», о демократии вспомнил! – А.Ш.), существуют профсоюзы рабочих и служащих, существуют рабочие партии, существует парламент, а в Германии при гитлеровском режиме уничтожены все эти институты (а в СССР? О азиатское лукавство! – А.Ш.)... По сути дела, гитлеровский режим является копией того реакционного режима, который существовал в России при царизме (опять сигнал для еврейско-банкирской масонерии, финансировавшей свержение германо-русских Романовых – А.Ш.)... Кто может сомневаться в том, что СССР, Великобритания и США окажут полную поддержку народам Европы в их освободительной борьбе против гитлеровской тирании?» Далее Сталин успокоил аудиторию, что США вот-вот предоставит Советскому Союзу заем в 1 миллиард долларов, а Великобритания уже обеспечивает СССР «алюминием, свинцом, оловом, никелем, каучуком». На следующий день, 7 ноября, Сталин, напутствуя отправляемое на фронт «пушечное мясо», произнес с мавзолея еще одну речь, в которой перечислил имена Александра Невского (упомянув его первым!), Дмитрия Донского и других функционеров Проекта, увенчав этот ряд именем Ленина. То, что нашим православным патриотам представляется нелепым и кощунственным национал-большевистским гибридом (или знаком «эволюции» режима в сторону «национальных ценностей»), в действительности является весьма цельной антизападной евразийской идеологемой, прозвучавшей с главной трибуны Евразии из уст «лица кавказской национальности». Стоит особо отметить, что содержимое мавзолея – Мумия, этот драгоценный оккультно-расовый аппарат воздействия на «советский народ», был заботливо вывезен из Москвы в Тюмень при первом же появлении на горизонте «знамени Одина», в ночь на 7 июля 1941 года. Тогда же, ночью, Мумию посетили Сталин и Калинин. В присутствии последнего Сталин, обойдя саркофаг, произнес, по сути, ритуальную клятву, замаскированную под пропагандистские штампы: «С именем Ленина мы установили Советскую власть, создали индустрию и превратили СССР в оплот мира. С именем Ленина мы победим и фашизм, освободим нашу Родину от иностранных захватчиков». Ровно через четыре месяца, 7 ноября, Сталин своим ритуальным выступлением перед войсками, по сути, принес советскую биомассу в жертву Ленину – этому оккультно-расовому божеству Евразии. Ровно четыре года спустя после начала Войны «знамя Одина» было брошено к подножию вновь обитаемого мавзолея. Но не все, далеко не все согласились быть «мясом». Через год после ритуальной сталинской речи, вспоминает А. Рыбин, «6 ноября 1942 г. на Красной площади в чаше Лобного места появился часовой с карабином, который никого не подпускал к себе. Он ждал выхода классной машины из Спасских ворот. Но выехал не Сталин, а Микоян. Часовой открыл огонь по машине Микояна. Пострадавших не было. Стрелявшим оказался ефрейтором 1-го запасного полка ПВО сын священника С. Дмитриев (слава Герою! – А.Ш.). Он вел круговой обстрел. Но когда из Кремлевской охраны офицер подполз к Лобному месту и кинул туда гранату, Дмитриев был ранен и взят сотрудниками милиции, затем доставлен следователям. По этой причине(!) торжественное заседание, которое было посвящено 25-й годовщине Октября, из ГАБТа было перенесено в Кремль». За привычные древние стены. Одним словом, бздели.
+ + +
И было отчего. Уже в 1941 году четверть миллиона подсоветских белых людей были готовы сражаться под знаком свастики. Вообще же «свыше миллиона наших соотечественников в 1941-1945 гг. участвовали в войне на стороне гитлеровской Германии» (С. Дробязко, А. Каращук, «Русская освободительная армия», М., 2000). К концу 1942 года, при участии эмигрантов, возникла семитысячная Русская народная национальная армия (РННА) с царскими знаками различия. Осенью того же начинает формирование Русской освободительной армии (РОА) генерал Власов. Тогда же на Брянщине возникает Русская освободительная народная армия (РОНА) под командованием Б. Каминского, ставшая позднее одной из двух русских дивизий СС. Решительно встали на сторону немцев истинно-православные христиане (катакомбники). «В тех местах, где ИПХ были посильнее, они часто уничтожали (еще до прихода немцев) всю советскую администрацию, быстро открывали закрытый храм и встречали освободителей колокольным звоном, если, конечно сохранялись колокола. Таких случаев известно очень много в Брянской области и, особенно, на казачьих территориях...» «Известно, что очень многие ИПХ вступили в местную полицию... из них же были сформированы охранные батальоны (в том числе и в Латвии), удачно боровшиеся с партизанами и НКВДешными диверсантами» («Русское православие» №1 (15), 1999). Уже в 41-м году многие русские «катакомбники» сражались и в боевых частях Вермахта. Немало ИПХ было в бригаде СС Дирливангера, в дивизиях СС «Бранденбург» и «Рутения», в казачьих частях. «Всем известны ожесточенные бои за Орел и Курск в 1943 г., однако, почти нигде не указывается, что на немецкой стороне весьма самоотверженно сражались русские части... В обороне Орла участвовали почти все боеспособные ИПХ из местных жителей... Не менее страшные бои развернулись за Курск, где поддержка немцам местного русского населения оказалась еще более сильной, – видимо, вследствие действий карательных органов НКВД на Орловщине... Схимонах Леонтий (Мымриков) (+ 1989) рассказывал, как проходили богослужения в русских частях перед началом битвы на т.н. «курской дуге». Некоторые присутствовавшие при сем немцы (по-видимому, из репатриантов), говорили, что как будто погрузились в средневековье...» (там же). «Что русские против нас вправду есть и что они бьются круче всяких эсэсовцев, мы отведали вскоре, – вспоминает А. Солженицын. – В июле 1943 под Орлом взвод русских в немецкой форме защищал, например, Собакинские выселки. Они бились с таким отчаянием, будто эти выселки построили сами. Одного загнали в погреб, к нему тогда бросали ручные гранаты, он замолкал; но едва совались спуститься – он снова сек автоматом. Лишь когда ухнули туда противотанковую гранату, узнали: еще в погребе у него была яма, и в ней он перепрятывался от разрыва противопехотных гранат. Надо представить себе степень оглушенности, контузии и безнадежности, в которой он продолжал сражаться. Защищали они, например, и несбиваемый днепровский плацдарм южнее Турска, там две недели шли безуспешные бои за сотни метров, и бои свирепые, и морозы такие же (декабрь 1943)». «Поведение этих людей, – продолжает Солженицын, – с нашей пропагандной топорностью объяснялось: 1) предательством (биологическим? текущим в крови?) (да! Биологическое, расовое «власовство» – А.Ш.) и 2) трусостью. Вот уж только не трусостью! Трус ищет, где есть поблажка, снисхождение. А во «власовские» (условно говоря – А.Ш.) отряды вермахта их могла привести только крайность, запредельное отчаяние, невозможность дальше тянуть под большевистским режимом да презрение к собственной сохранности... В нашем плену их расстреливали, едва только слышали первое разборчивое русское слово изо рта... Эта война вообще нам открыла, что хуже всего на земле быть русским (выделено мной – А.Ш.). Я со стыдом вспоминаю, как при освоении (то есть, разграбе) бобруйского котла я шел по шоссе среди разбитых и поваленных немецких автомашин, рассыпанной трофейной роскоши – и из низинки... услышал вопль о помощи: «Господин капитан! Господин капитан!» Это чисто по-русски кричал мне о защите пеший в немецких брюках, выше пояса нагой, уже весь искровавленный – на лице, груди, плечах, спине, – а сержант-особист, сидя на лошади, погонял его перед собою кнутом и наседанием лошади. Он полосовал его по голому телу кнутом, не давая оборачиваться, не давая звать на помощь, гнал его и бил, вызывая из кожи новые красные ссадины... Эта картина навсегда передо мною осталась. Это ведь – почти символ Архипелага, его на обложку книги можно помещать» («Архипелаг ГУЛАГ»). В еще большей мере это символ Проекта. Вот против чего бились русские под «знаменем Одина»: против векового татарского кнута – за Русь, за Европу, за достоинство белого человека. Наиболее полно этот порыв воплотился в феномене Локотского автономного округа и Казачьем движении.
«Шумел сурово брянский лес...» (Локотская Русь)
Земли, на котором расположен поселок Локоть Брасовского района Орловской (ныне – Брянской) области до 1917 года принадлежали императорской фамилии. Таким образом, (подчеркнем это) брасовские крестьяне не знали крепостничества. Для них, людей с нормальной психологией белых хозяев, «коллективизация стала не «вторым изданием» крепостного права, а «первым», явилось причиной скрытого недовольства новой властью, вылившегося наружу, когда сама эта власть оказалась висящей на волоске» («Материалы по истории РОД»). В конце сентября 1941 г. германские войска подошли к Орловщине и Брянщине. НКВД сообщало, что «эвакуируемые семьи партийного и советского актива провожались под свист и недвусмысленные угрозы со стороны распоясавшейся антисоветчины, а часть сотрудников учреждений упорно избегала под различными предлогами эвакуации» (там же). Сразу после бегства иудо-большевистских властей крестьяне делили колхозные поля и создавали отряды самообороны. 4 октября 1941 г. в Локоть вошли германские части – пробил час К. Воскобойника и Б. Каминского, ставших вождями русского освободительного движения на Орловско-Брянской земле. Константин Воскобойник родился в 1895 году на Киевщине в семье железнодорожника. Год учился в Московском университете, в 1916-м ушел добровольцем на фронт. В 1919-20 г.г. служил у красных, был ранен, а в 1921 году, насмотревшись на «прелести» совдепа, вступил в один из отрядов повстанческой армии Антонова. После подавления восстания скрывался, жил, учился и работал по подложным документам, в 30-х годах отбыл заключение в лагерях и в 38-м обосновался в Локте, где работал преподавателем физики в Брасовском лесохимтехникуме. Бронислав Каминский, друг и соратник Воскобойника, родился в 1899 году. По отцу он был поляк, по матери – немец. Служил в красной армии, куда ушел добровольцем, после демобилизации учился в Петроградском химико-технологическом институте и работал на заводе «Республика». В 1935 году его исключили из ВКП (б) за критическое отношение к коллективизации, а в 37-м арестовали по обвинению в принадлежности к «Трудовой крестьянской партии». В 1941 году отправлен на поселение в Локоть, где вплоть до прихода немцев работал инженером на местном спиртзаводе. Воскобойник был назначен немцами главой местного самоуправления и народной милиции, а Каминский – его заместителем. Уже 25 ноября был опубликован манифест основанной ими Народной социалистической партии «ВИКИНГ», провозглашавший упразднение «коммунистического и колхозного строя», наделение крестьян земельными участками с правом вечного и наследственного пользования и обмена, но без права продажи, право частной собственности при сохранении в руках государства основных средств производства, а также «беспощадное уничтожение евреев, бывших комиссарами». В манифесте подчеркивалось: «Наша партия – партия национальная. Она помнит и ценит лучшие традиции русского народа. Она знает, что викинги-витязи, опираясь на русский народ, создали в седой древности Русское государство». «Локотская Русь» – это русская попытка вернуться в допроектное состояние, к исходному историческому рубежу, обозначенному прибытием викингов. Это русский островок Контрпроекта, русский опыт нового строительства на евразийском пространстве. Надо признать, что попытки распространить влияние партии «Викинг» за пределы округа не встретили полного понимания немцев – возможно, они опасались (и надо признать, не напрасно) очередной профанации Национал-социализма. Кроме того, программный тезис «Викинга» о «русском государстве» мог расцениваться ими как новая версия России-Евразии, несовместимая с задачами новой европейской колонизации восточных земель. Правда, в начале 1943 года, за несколько месяцев до захвата Локтя Советами, Розенберг все-таки рекомендовал использовать локотский опыт «в более крупных масштабах». В январе 1942-го Воскобойник погиб в бою с партизанами и руководство округом перешло к Каминскому, который к осени того же года создал мощное (до 10 тыс. штыков) антисоветское формирование – Русскую освободительную народную армию (РОНА), известную также как бригада Каминского. Немалую часть ее бойцов составляли истинно-православные христиане (катакомбники), к которым, как утверждают, принадлежал и сам Воскобойник. Итак, «...к концу 1942 г. в тыловом районе 2-й немецкой танковой армии сложилось своеобразное государственное образование. Преобразованные на началах частного предпринимательства сельское хозяйство и торговля испытывали небывалый для того времени подъем. Тут уместно напомнить о подписанной Розенбергом «Декларации Германского Правительства о частной собственности крестьян на землю в освобожденных областях» (начало 1942 года), в которой, в частности, говорилось: «Германское Правительство с первого дня вступления германских войск в освобожденные ими области поставило перед собой задачу ликвидировать большевистскую систему и создать условия жизни, соответствующие европейским (выделено мной – А.Ш.). В процессе последовательного проведения этой политики Германское Правительство издало декларацию о праве крестьян на частную собственность на землю... Германское Правительство поощряет и развивает крестьянскую земельную собственность. Поэтому во всех освобожденных от большевиков областях вводится частная собственность на землю для трудового крестьянства...» (Цит. по изд.: «Двуглавый Орел», № 1/20, 2001). Великое дело Столыпина продолжил Розенберг... В Локте были приведены в порядок и запущены в действие система школьного образования и медицинского обслуживания» («Материалы по истории РОД»). В ноябре 1942 года был открыт Городской художественно-драматический театр им. Воскобойника. Издавался орган локотского самоуправления – газета «Голос народа», велась широкая просветительная работа среди населения, в частности, читались лекции на темы «Германия сегодня», «Евреи и большевики». Впервые после разгрома Новгородской республики на коренных, глубинных наших землях возник очаг подлинно русской государственности. В монолите Проекта на секунду появился судьбоносный разрыв. Каминцы сражались не только с советскими лесными бандами. РОНА «выставляла часть на фронт под Дмитровск-Орловский в июле 1943. Осенью один полк ее стойко защищал Севск – и в этой защите уничтожен целиком: советские войска добивали и раненых, а командира полка привязали к танку и протащили насмерть» («Архипелаг ГУЛАГ»). Летом 1944 года РОНА, отступившая вместе с германскими войсками, была преобразована в 29-ю гренадерскую дивизию СС (1-я русская). Каминскому, которому выразил признательность лично Гиммлер, был присвоен чин бригаденфюрера СС (к тому времени он был награжден Железным крестом за антипартизанскую борьбу в Белоруссии). В августе того же года, во время подавления Варшавского восстания, дивизия Каминского отличилась особой беспощадностью, показавшейся руководству СС чрезмерной. Каминский был втайне осужден военным трибуналом и расстрелян. Его солдатам сказали, что он погиб в партизанской засаде. «Заботу о вдове и ребенке Каминского, как генерала войск СС, взяла на себя Национал-социалистическая служба попечения» (там же). Считается, что дивизия Каминского стала основой 1-й дивизии РОА, однако некоторые исследователи это опровергают. Так катакомбный архиепископ Амвросий (фон Сиверс) пишет, что лишь немногие каминцы ушли в РОА, «все остальные сохранили свой статус в войсках СС», ибо не переносили «советского духа» власовцев. Остается добавить, что при отступлении вместе с РОНА ушло более 50 тысяч мирных жителей, не желавших прозябать под коммунистами. «Можно представить, как, дорвавшись, прочесывало НКВД этот автономный антисоветский район!» (Солженицын). Герои-каминцы, не пожелавшие отступить на запад, продолжали в Брянских лесах партизанскую борьбу с Совдепом вплоть до осени 1946 года.
Казачья Русь (Борьба за Казакию)
Красная Москва завершила дело царей, тотально включив казаков в Евразийский Проект. Только на Дону истребив половину казачьего населения, иудо-большевистский Кремль в течение 20-30 г.г. искоренял уклад, самосознание и «новгородский дух» казаков, стремясь превратить их в типовых советских колхозников. Разумеется, в 1941 году казачество не упустило историческую возможность вырваться из Проекта и, по образцу казачьих республик ХVI-ХVII в.в., создать на землях от Дона до Урала свое государство – Казакию. Наступление «знамени Одина» пробудило на Дону генетическую память не только о Новгороде, но также о германо-готской эпохе и даже о еще более глубокой арийской древности. По мнению некоторых исследователей, именно донская земля была местом обитания асов (азов) и ванов – героев скандинавского эпоса. Отголосок тех далеких времен слышится в названии города Азова и даже в слове «кАЗак». «Уже в годы Второй мировой войны немецкие ученые, занимавшиеся раскопками в Крыму на территории бывшего Ост-Готского королевства, пришли к выводу, что русские казаки и есть потомки тех самых готов, от которых ведет свое происхождение вся европейская знать...«(«Эра России» №4 (58), 2001). А сегодня исследования на Дону проводит знаменитый этнограф и археолог Тур Хейердал, установивший, что Донская земля была прародиной викингов. Описывая антисоветские настроения населения СССР в годы Войны, Е. Польская отмечает: «Особо следует сказать о казачестве и близких к нему социальных слоях. Донское, Терское, Кубанское особенно враждебно было строю, сломавшему и поругавшему его вековые устои. Раскулачивание, голод, при котором вымирали станицы (у казаков выбирали все съедобное, даже семечки и жмыхи). Это были наиболее стойкие и бескомпромиссные противники той системы, которую с легкой руки Запада обобщенно именуют «большевизмом». «Разгромленные и обессиленные, казаки двадцать лет ждали помощи со стороны... И вот в 1942 г. оказалось, что никакое насилие не смогло убить дух противодействия коммунизму... Германцев, наступавших на Кавказ, с радостью встретили почти все казаки. Они тут же приступили к формированию своих воинских частей , выступивших в рядах противников СССР. В Германской армии появились казачьи полки и батальоны, со временем выросшие в дивизии и корпуса» («Казачий словарь-справочник»). «Казачество особенно живо воспринимает идеи национал-социализма. Причины этого – в истории казачества», – провозглашало в те годы издание «На казачьем посту». Инициатором создания крупных казачьих формирований был германский полковник фон Панвиц. Его горячо поддержал генерал Петр Краснов, убежденный германофил, еще в 1918-19 г.г. возглавлявший антибольшевистское сопротивление Дона. Краснов стал начальником Главного казачьего управления на территории Германии. «Его призыв стать в ряды возрождающихся казачьих полков, под знамена армии, сулящей освобождение, встретили с воодушевлением донцы, кубанцы, терцы и все старые эмигранты» («Казачий словарь-справочник»). В 1943 году была сформирована Первая казачья дивизия, командиром которой стал произведенный в генералы фон Панвиц (в 1945-м, он, как военнослужащий вермахта, не подлежал выдаче Совдепу по Ялтинским соглашениям; однако фон Панвиц добровольно разделил участь своих казаков и поехал вместе с ними в СССР, где и был повешен в 1947 году на Лубянке вместе с Красновым и другими атаманами). В дальнейшем дивизия была развернута в 15-й Конный казачий корпус СС, который вел антипартизанскую борьбу в Югославии (где действовал совместно с немцами и хорватскими усташами), а также в Италии. Казачьи полки сражались и на Восточном фронте. Кроме того, Главный штаб СС создал казачий резерв под командованием известного героя белой борьбы генерала Шкуро. Генерал выпустил обращение к казакам, в котором, в частности, говорилось: «Я, облеченный высоким доверием государственного руководителя СС, громко призываю вас всех, казаки, к оружию и объявляю всеобщий казачий сполох...» («Неотвратимое возмездие», М., 1979). Яркой фигурой казачьего сопротивления был и Тимофей Доманов, бившийся с Совдепом еще в годы т.н. гражданской войны. После прихода немцев Доманов, при их полной поддержке, немедленно приступил к формированию антисоветских казачьих частей на Северном Кавказе, на Дону и в Запорожье. В 1943 году он со своими казаками сражался против наступавших советских армад, попал в окружение и героически пробивался из кольца вместе с германскими братьями по расе и оружию, за что и получил Железный крест. Вторым крестом Доманов был награжден за активные действия против красных лесных бандитов в Белоруссии. Идеологию освободительного казачьего движения емко сформулировал Краснов в речи на курсах пропаганды в Потсдаме (1944): «...Москва всегда была врагом казаков, давила их и эксплуатировала. Теперь настал час, когда мы, казаки, можем создать свою независимую от Москвы жизнь». Желая резко выделить казачество из евразийско-совковой массы, Краснов даже противопоставлял русских казакам, тогда как последние-то и есть носители истинно-русских (т.е. арийских) традиций. Москва не является исторической представительницей русскости – напротив, она всегда подавляла русскость и русских. Традиционно антиказачья московская политика вызвана как раз тем, что евразийский Кремль видел в казачестве – прежде всего, донском – ненавистную ему Русь. 10 декабря 1943 года германское правительство обнародовало декларацию, подписанную Кейтелем и Розенбергом (текст подготовил Краснов), в которой, в частности, говорилось: «Казаки! Казачьи войска никогда не признавали власти большевиков. Старшие войска, Донское, Кубанское (бывшее Запорожское), Терское и Уральское (бывшее Яицкое), жили в давние времена своей государственной жизнью и не были подвластны Московскому государству. Вольные, не знавшие рабства и крепостного труда вы, казаки, закалили себя в боях. Когда большевизм поработил Россию, вы с 1917 года по 1921-й боролись за свою самостоятельность с врагом, во много раз превосходящим вас числом, материальными средствами и техникой. Вы были побеждены, но не сломлены... Когда доблестная Германская армия подошла к вашим рубежам, вы явились к ней не как пленные, но как верные соратники. Вы с семьями, всем народом, ушли с германскими войсками, связали свою судьбу с ними, предпочитая все ужасы войны, биваки и зимнюю стужу, кочевую жизнь – рабству под большевизмом. Все, кто только мог сражаться, взялись за оружие. Второй год вы сражаетесь плечо к плечу, стремя к стремени с германскими войсками... Германская армия нашла в вас честных и верных союзников!..» («Казачий словарь-справочник»). Е. Польская вспоминает, что «с отступившими немцами ушли тысячи и тысячи советских подданных... Казаки же уходили сплошь... И пока сын был у Доватора (советский кавалерийский генерал – А.Ш.), отец, зачастую уже побывавший как раскулаченный в Сибири, погружал семью в бричку и катил на Запад за отступавшими немцами, в «хвосте» которых все более накапливались силы для новой гражданской войны... Следует заметить, что и сын-комсомолец-доваторец, узнав о формировании антисоветских казачьих частей, при первой возможности (часто это был плен) ускользал от защиты социалистического отечества и искал на Западе, нет ли там его батьки или братана...» «Кубань и Ставрополье – «русская Вандея» – уходили за немцами добровольно. Десятки сотен бричек заскрипели по степям в направлении Украины, Белоруссии и по указанию немцев спустились в Италию. Это был великий и последний в истории казачества «Отступ».» Проект жестоко отомстил казакам за их очередное восстание. Согласно Ялтинским соглашениям, красновцы, при содействии английской масонерии, были брошены в лагерное чрево Евразии. Это произошло 1 июня 1945 года в австрийском городе Лиенце, на глазах Е. Польской. Она пишет: «Программа сопротивления (выдаче – А.Ш.) была несложна и наивна. Всем без исключения... следовало образовать вокруг аналоев с иконами, вокруг священников, начавших молебен о спасении, плотный массив и противостоять даже выстрелам, драться с англичанами врукопашную, поднимая им навстречу иконы и детей. Почему-то у простых людей была вера: молящихся нас не посмеют взять насилием. Мы все еще были в иллюзии «свободного мира», в котором религия уважаема... Взяли с собой еду и пеленки – сопротивление мыслилось долгим. Религиозный экстаз был велик. Всю ночь священники исповедовали желающих». На рассвете, 1 июня, «с началом молебна многотысячная толпа опустилась на колени... В середине безмерной толпы блистал лес хоругвей. Женщины, дети и штатские были в середине. Их окружал массив безоружных солдат, строем прибывших «из полков». Они готовы были принять первый удар насилия». Краснов и высшие казачьи офицеры были уже схвачены. Казаков окружили танками и их, поющих молитвы, стали зверски избивать солдаты в английской форме. Не желая сдаваться на расправу «родине», люди в отчаянии кончали с собой. «На моих глазах бросился с моста целый комок сплетшихся тел, – вспоминает Е. Польская. – Это семья, опутав вожжами себя и детей, бросилась в реку. А за рекой не менее ужасное. Там опушка зеленого массива, спускавшегося с горных склонов. «Какие странные узловатые деревья», – подумала я при беглом взгляде: стволы были точно двойные, неровные будто. Но, присмотревшись, оледенела: это были повесившиеся на ветвях люди, висевшие параллельно стволам, кто-то еще корчился. Вешались на вожжах...» Е. Польская свидетельствует: «Не знаю, как для власовцев, но для казаков из Италии и Балкан к акту репатриации были привлечены еврейские интернациональные антифашистские части, где были собраны евреи из многих стран, в том числе и советской, о чем свидетельствовала неоднократно слышанная мною русская речь среди облаченных в английское хаки солдат. Для этих частей акт репатриации людей, «сотрудничавших с фашизмом», был актом, прежде всего, возмездия. Отсюда такая жестокость (азиатская жестокость! – А.Ш.) репатриации из Австрии, бескомпромиссность ее... Отсюда и зверства солдат в хаки... Иегова собрал тогда хорошую жатву и, мстительный, довольно потирал руки. А наша религиозно-фанатическая демонстрация, очевидно, только усугубила ожесточение одетых в хаки «англичан» «. По словам Е. Польской, вечером 2 июня жители Лиенца отказывались обслуживать солдат-евреев в ресторанчиках и магазинах, объясняя им: «Вы стреляли в крест!»
+++
Часто наши патриоты упрекают руководство Рейха в «нежелании» широко опереться в борьбе против Совдепа на русское антисоветское движение. Так, например, постоянно твердят о слишком медленном, по их мнению, развертывании немцами власовской РОА. Чуть ли не первым обвинителем такого рода стал Солженицын, но он же называет и причины немецкой сдержанности: «Движение Власова не считает себя связанным на жизнь и смерть с Германией, в нем – сильные англофильские симпатии и мысли о перемене курса. Движение – не национал-социалистическое, и еврейский вопрос им вообще не признается» (из доклада германского министерства пропаганды, февраль 1945). Причины веские. И, как показали события конца Войны, недоверие немцев к Власову было вполне обоснованным: едва получив оружие из рук Германии, 1-я дивизия РОА в мае 45-го ударила в спину Рейху, «освободив» Прагу (там власовцы надеялись дождаться англо-американцев и предъявить им, как визитную карточку, свой позорный «подвиг»). Тем же русским, кто связал себя «на жизнь и смерть с Германией» и идеологически приближался к Национал-социализму, немцы вполне доверяли. И эти русские до конца остались верны общей Борьбе. «В 1945 г. ИПХ, служившие в русских частях, показывали чудеса стойкости, не давая сдаваться самим немцам, как то происходило при обороне Бреслау и в Вост. Пруссии. Известно, что прижатые к побережью Балтийского моря (на Земланде и Фрише-нерунг), русские отряды, при обадривании военных истинно-православными священниками, бились насмерть даже после 9 мая 1945 г. По воспоминаниям, когда по ним стали стрелять из «катюш», то они обмазывались глиной и продолжали сопротивляться (глина предохраняла от «напалма» реактивных снарядов реактивных установок)... в Курляндии после капитуляции немцев, русские и латыши продолжали биться с Красной Армией весьма ожесточенно...» («Русское православие»).
Не первый бросок на Запад
Ну а как же те русские, с которыми бились? Те, что «родину защищали»? Тут мы затрагиваем один из самых драматических и болезненных аспектов нашей темы. Заранее приношу извинения за причиненную кому-либо боль. В. Солоухин, один из немногих русских писателей, давший честную оценку Войне, приводит такую аналогию: «В дом забрались разбойники, хозяев дома превратили в своих слуг, в работников, в рабов, сами процветают и руководят. Хозяева как-то даже и привыкли к своему новому положению. Ладно, жить можно. Как-никак крыша над головой, как-никак харч, паек. А то, что лучшие горницы заняты, иконы из переднего угла выброшены, могилы предков переворошены, работать приходится почти бесплатно, и все богатства неизвестно куда уходят – ладно. Живы – и слава Богу. И вот когда соседи идут прогнать и даже уничтожить наглых захватчиков, коренные обитатели вдруг вспоминают: дом-то все-таки наш! Давай защищать родной дом. А вместе с ним и разбойников...» («Последняя ступень», М., 1995). Надо лишь уточнить, что хозяевами в Доме русские перестали быть задолго до 1917 года. Более того: в этом Доме они никогда и не хозяйничали. Русский Дом, предварительно разгромленный крестителями, разграбила и спалила ордынско-московская Нерусь, воздвигшая на пепелище Руси «свой Дом – Россию». В 17-м году одна нерусь потеснила другую, еще более придавив русских. В 41-м братья-германцы предоставили нам уникальную возможность вернуться в нашу, европейскую историю. Да, скажем прямо, немцы вряд ли позволили бы русским восстановить отдельный русский Дом, ибо сомневались (и не без оснований) в «домостроительных» способностях обескровленного белого населения России. Но русским предоставлялась возможность найти себя в германском строительстве, в Германской Руси. Возведенное здание Новой Европы стало бы и русским Домом. Однако, надо признать, что большинство русских не воспользовалось Историческим Шансом и кинулись защищать «советскую родину», а точнее свой рабский «харч и паек». Да, была и Брестская крепость, и «дом Павлова», и многое другое. Да, русские дошли до Берлина. Но в качестве кого? «Истина печальна, но она от этого истиной не перестает быть. Русские дошли до Берлина в качестве рабов еврейского коммунизма» (В. Истархов, «Удар русских богов», М., 2000). И лучшая часть советских русских это понимала. Недаром некоторые офицеры-победители, по свидетельству Г. Климова, называли свои золотые «царские» погоны, введенные Сталиным, «крыльями холопа». Рассуждая с православных позиций, катакомбный архиепископ Амвросий (фон Сиверс) так оценивает русский выбор в годы Войны: «...сам Бог давал через гитлеровское нашествие шанс православному народу освободиться от коммунистического зла и возродить свою землю. То, что этот шанс использован большинством населения не был (народ не восстал против Сталина и принял его ложь), – еще сильнее низводило его на уровень богоотверженного, осатанелого и проклятого» («Русское православие»). Голос Крови шептал этим русским о верности Расе, о свободе, но они выбрали ублюдочный «патриотизм», т.е. верность своей тысячелетней Евразийской Тюрьме. Державно-государственнические стереотипы возымели над ними власть большую, чем расовые архетипы. Таким образом эти русские совершили расовое предательство, став орудием азиатской ненависти Кагала к восставшей Европе. Руками этих русских была убита Германская Русь – Третий Рейх. Эти русские, подобно беспамятным янычарам, подняли руку на мать-Европу, защитив мачеху-Россию от заслуженной исторической кары. Война стала пробным камнем для белого населения России-Евразии. Русские, которые пошли или позволили повести себя против «знамени Одина» – знамени Расы – влились в евразийский поток ущербной биомассы, расового отстоя, бушевавший в 17-м под окнами Бунина, а в 45-м вломившийся в Европу. На протяжении веков, помня о гуннах и монголах, европейский мир с тревогой следил, как в «многоплеменном котле» Евразии бродит биомасса, могущая однажды пролиться до Ла-Манша и Гибралтара. Еще Петрарка, встречая на улицах родной Генуи невольников из Восточной Европы писал: «И вот непривычная, но уже нескончаемая вереница подневольного люда того и другого пола омрачает этот прекраснейший город скифскими чертами лица («Да, скифы мы...» – А.Ш.) и беспорядочным разбродом, словно мутный поток чистейшую реку...» (вновь вспоминаются «чувашские» и «мордовские» типы из бунинских записок). Пророссийская позиция Бисмарка, во многом вызванная, очевидно, германо-русским лицом Петербурга – все же, скорее, исключение, чем правило. Еще в середине ХIХ века в Германии бытовало устойчивое представление о «восточных ордах», оставляющих за собой «разрушение, вонь и насекомых», горящих «скотским желанием» «опустошить наши поля и кладовые..., обесчестить наших матерей и сестер и с помощью тайной полиции и кнута уничтожить любой след свободы, человечности и честности». Немецкий писатель Виктор Хен писал в 1867 году, что «опять может предстоять решающая битва при Халене, об исходе которой никто не знает. Все это уже было. Монголы, пришедшие из глубины Востока, застряли в Силезии, славяне запросто могут остановиться лишь у Атлантического океана...» («Война Германии против Советского Союза...»). Запад предчувствовал, что из чрева Евразии, в результате многовекового преступного генезиса, выйдет некий чудовищный массовый Гомункулус, кирзовая поступь которого будет громче топота орд Атиллы и Батыя. Эти предчувствия оказались, увы, обоснованными. Пресловутый «гомо советикус» или, проще говоря, «совок» (пост-московит) стал достойным плодом тысячелетней работы евразийского «котла». «К нам поступают теперь бесчисленные сведения о большевистских зверствах, – писал 1 марта 1945 года в своем дневнике Геббельс, – Они настолько ужасны в своей правдивости, что дальше ехать некуда...» На следующий день, 2 марта, он продолжает: «Конев требует от командиров принятия строжайших мер против разложения советских войск. Он указывает также, что поджоги и грабежи могут производиться только по приказу. Характеристика, которую он дает этим фактам, чрезвычайно интересна. Из нее видно, что в лице советских солдат мы имеем дело со степными подонками. Это подтверждают поступившие к нам из восточных областей сведения о зверствах. Они действительно вызывают ужас. Их невозможно даже воспроизвести в отдельности. Прежде всего следует упомянуть об ужасных документах, поступивших из Верхней Силезии (напомним, именно там в свое время были остановлены татары – А.Ш.). В отдельных деревнях и городах бесчисленным изнасилованиям подверглись все женщины от десяти до 70 лет. Кажется, это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему (выделено мной – А.Ш.)» (Й. Геббельс, «Последние записи», М., 1998). Вот свидетельство очевидца. «Согласно ялтинским договоренностям американцы передавали немецких пленных совкам. Вот эпизод одной такой передачи. «Проехав несколько миль, колонна с пленными остановилась. Пленным приказали спуститься на землю, и тут в поле их окружили советские солдаты. Полные дурных предчувствий, немцы стали выбираться из грузовиков. Советы медленно стали отделять мужчин от женщин. Полупьяные солдаты Красной армии, увешанные винтовками и пулеметами, построили безоружных немцев в шеренги. Другие русские начали валить на землю женщин и девочек, срывать с них одежду и принялись насиловать свои жертвы прямо перед строем остальных русских. Немцы могли лишь молча сжимать кулаки. Когда американцы уехали и у советов исчезло последнее препятствие, красноармейцы набросились на немецких женщин. Молодая немецкая женщина, чуть за тридцать, мать двенадцатилетней девочки, стояла на коленях у ног русского сержанта и умоляла его, чтобы советские солдаты взяли ее, а не девочку. Но ее мольбы остались без ответа. Слезы текли по щекам, когда она посылал молитвы к небу. Немецкие мужчины стояли, окруженные пулеметными стволами. Советский сержант отошел от женщины, его лицо исказилось глумливой усмешкой. Один из советских солдат изо всех сил ударил женщину сапогом в лицо. «Проклятая фашистская свинья!» – заорал он. Молодая мать упала на спину. Солдат, который ее ударил, выстрелом в голову из винтовки убил ее. Красноармейцы хватали всех немецких женщин, которых видели. Маленькую дочь убитой женщины потащил за танк убийца ее матери. К нему присоединились другие совки. Полчаса раздавались дикие крики и стоны. Потом совершенно голая девочка, неспособная держаться на ногах, выползла назад. Она скорчилась и замерла. Однако в той общей картине зверств, которую сейчас представлял луг, страдания этой девочки не были чем-то особенным. Беспомощные немцы убеждали советских часовых позволить им помочь девочке. Взяв винтовки наперевес, красноармейцы позволили германскому медику подойти к девочке. Через час она умерла и ее последние всхлипывания жгли огнем сердца беспомощных германских солдат. Восьми- и девятилетних девочек раз за разом насиловала озверелая советская солдатня. Совки не выказывали никаких других чувств, кроме ненависти и похоти. Пока все изверги удовлетворяли себя среди диких криков и плача женщин, германские солдаты сидели под дулами пулеметов. Забрызганные кровью совки, удовлетворив вожделение, сменяли своих товарищей за пулеметами, принимая охрану над германскими солдатами. Матери пытались защитить своих дочерей, но их избивали до потери сознания и оттаскивали в сторону, а потом насиловали в таком состоянии. Подобная оргия просто не могла тянуться долго. Похоть была насыщена, и начали проявляться первые признаки жалости. Иногда ухмыляясь, иногда безразлично, иногда чуть удрученно, советские солдаты вернули женщин и девушек, над которыми кончили издеваться. Тех же, которых утащили прочь от грузовиков, больше никто не видел. Остальные падали без чувств на руки отцов и мужей. Они полной мерой хлебнули унижения и страдания, но все это еще не закончилось. Немцы были согнаны в импровизированный лагерь на лугу. Потом вокруг луга было выстроено кольцо из 30 танков, чтобы организовать охрану на ночь. Советские солдаты снова и снова возвращались к немцам, утаскивая женщин и девочек, которым не могло помочь присутствие мужей и отцов. Насилие продолжалось всю ночь, прекратившись только перед самым рассветом. Женщин притащили назад, как сломанные куклы, когда совки натешились. Германским солдатам этой ночью пришлось сделать трудный выбор, и многие из них его сделали. Когда первые лучи солнца упали на окруженный танками луг, множество немцев не поднялось. Те из них, у которых было какое-то подобие холодного оружия, перерезали вены своим женам, дочерям и себе. Другие мужчины задушили своих жен и дочерей, после чего повесились на бортах грузовиков. Они предпочли смерть долгому мучительному умиранию» («Раса-die RASSE» № 5, М., 2000). Очевидцем этих жутких событий был знаменитый германский ас Эрих Хартман, находившийся в плену. Можно смело предположить, что подобные преступления советских войск сознательно попускались кремлевскими властителями Евразии с целью изменения генофонда Европы. И вновь – слово В. Солоухину: «...Немцами не было произведено ни одного насилия над женщинами, ни одного факта на всех наших фронтах... Действовал строжайший приказ Гитлера: за насилие смерть на месте, расстрел... Для офицеров у них были публичные дома, а солдатам делали время от времени специальные уколы...» («Последняя ступень»). Война поделила русских на две неравные части. Одни, отозвавшись на голос Крови, встали под знамя Арийского Освобождения – и сгинули в огне сражений, в чекистских застенках и концлагерях. Другие, большинство, кинулись защищать «родину-острог» и бросили это знамя к основанию азиатского капища, за что и получили глумливое «спасибо» от Сталина на известном кремлевском приеме. Скажем прямо: в результате многовекового антиарийского геноцида, ставшего особо масштабным и методичным в эпоху «Новой Хазарии», в основном уцелела наименее качественная часть белого населения России. Ведь опричники Проекта веками уничтожали лучших русских – наиболее одаренных, благородных, бесстрашных, свободолюбивых. Некоторые исследователи полагают, что «уже к началу 30-х годов евреи уничтожили большую часть этнически русского народа – 30 миллионов Существенную часть российского населения составляют сегодня русифицированные финно-угорские и татарские племена, принявшие в свое время Православие. Среди групп населения, составлявших этническое русской нации (точнее, народа – А.Ш.) преобладали старообрядцы, казаки, купцы, дворяне из рюриковичей и радзивилловичей, поморы и крестьяне центральных губерний – все эти группы потеряли лучших своих представителей» («Эра России» №4 (58) 2001). Остались, в целом, те, к кому вполне приложима характеристика из немецкого издания 1916 года (уже тогда черты будущего «воина-победителя» были вполне различимы): «...С одной стороны у великоросса имеется много положительных, трогательных черт характера, за счет которых он располагает к себе. С другой стороны, часты проявления жестокости и бессовестности, так что невозможно понять, как столь разные черты характера уживаются в одном индивидууме. В русском характере мы находим контраст между меланхолией, чисто славянским благодушием и жестокими кровожадными инстинктами азиатских кочевников. Чтобы понять это противоречие в русском характере, необходимо обратиться к историческому развитию русских. Русский характер обусловлен в своей основе влиянием татарского ига, деспотической формой правления в России и, в первую очередь, крепостным правом. Эти три момента в национальной жизни русских в течение веков оказали чрезвычайно отрицательное воздействие на их характер» («Война Германии против Советского Союза...»). В ходе веков большая часть белого населения России превратилась в своего рода «боснийских мусульман» – т.е. европеоидов с неевропейским, а зачастую и просто антиевропейским сознанием. Тип московита, взращенный Проектом, восторжествовал в русской массе над изначальным типом новгородца и казака. Но, надеюсь, не окончательно.
«Бублик» и его «дырка»
Еще накануне Войны «хазарская» составляющая Проекта слегка смягчилась, позволив усилиться византийско-московской компоненте. В 37-38 г.г. были физически ликвидированы наиболее одиозные «хазары», включая эмигранта Троцкого. Скорее всего, на это была дана санкция мировой еврейской «закулисы», заинтересованной в том, чтобы СССР сохранялся в качестве эффективного антиевропейского (и прежде всего антигерманского) «молота». «Хазарин» Троцкий не смог бы повести русских против Гитлера. «Византист» Сталин – повел. Ради ликвидации Рейха вполне можно было пожертвовать Зиновьевым, Каменевым и прочими, что «мудрецы» и сделали. Положив на одну чашу весов жизнь кучки «пламенных хазар» и возможные антисемитские «взбрыки» Сталина, а на другую – уничтожение национал-социалистического феномена, «мудрецы» увидели, что перевешивает, несомненно, последнее. Один 45-й в их глазах перетягивал сотню 37-х. Кроме того, Сталин хоть и не еврей, но и не русский, «кавказец», так что и в этом смысле «баланс» был соблюден. К тому же, на сталинском горле лежала бериевская «длинная рука», которая при необходимости могла вполне по-византийски надавить на кадык «хозяину» (как это и случилось в 53-м). Натиск германских танков произвел на Кагал впечатление столь сильное, что он дал «отмашку» не только «русскому патриотизму», «славянскому братству», но и православию – разумеется, антиарийско-московского пошиба. РПЦ, веками твердившее русским о душеспасительной покорности азиатским властям любого типа, как всегда, с готовностью благословило народ на «священную брань» с Европой. Более того: сергианский агитпроп натравливал русских не просто на «германца-супостата», а на сам символ Расового Освобождения, поднятый немцами – на свастику. В пасхальном послании от 2 апреля 1942 года митрополит Сергий (Страгородский), верный агент Проекта, старательно обличал саму попытку Европы «вместо креста Христова признать своим знаменем языческую свастику», т.е. освободиться от южных, семитских влияний и вернуться к исконным нордическим ценностям. Христианство и коммунизм – две глобалистские доктрины одного азиатского корня – быстро сговорились ради подавления «путча арийских богов». Соседство золотых куполов и рубиновых звезд в небе над столицей Евразии, по сути, вполне органично. Кстати, надо отметить, что гитлеризм был непримирим именно к христианству расхожего типа – к иудо-христианству, но с пониманием относился к попыткам переформулировать евангелие в свете арийской традиции («нордическое христианство»). Отсюда и то «весьма благосклонное» отношение немцев (особенно командных чинов СС) к русским истинно-православным (катакомбникам), у которых, в свою очередь, «усиленное почитание нацистами свастики... вызывало положительную оценку, ибо в Христианстве гамматический Крест (= свастика) употреблялся с древности (наследие «язычества» – А. Ш.)«(«Русское православие»). В указанном послании иерочекист Сергий призывал «победу Креста Христова над свастикой» (уже не над «языческой», а просто над свастикой, как вечным символом Расы; впрочем, это не помешало РПЦ спустя полвека канонизировать императрицу Александру – есть ли пределы сергианскому блядству?). Оставим не совести РПЦ противопоставление Креста и Свастики, но каким же «духовным зрением» надо обладать, чтобы в пятиконечной звезде (в христианской традиции – знак антихриста), красовавшейся на пилотках советских солдат, углядеть Крест? Тем, кто любит порассуждать о «православном возрождении» в позднесталинском СССР, напомним: «...в начале 1945 г. советские карательные части стали очень часто использовать для пойманных истинно-православных клириков утонченный вид казни: их распинали на крестах. Так погибли: о. Моисей и о. Феодор под Ригой, о. Герман в Польше, о. Алексий в Бреслау, о. Виктор, о. Иринарх и о. Павел в Вост. Пруссии, а также неизвестные по имени 4 казачьих священника в Австрии» («Русское православие»). Очевидно, для РПЦ это и есть «победа Креста над свастикой». Кстати, белогвардейцы, освободив в 1919 году Киев, обнаружили во дворе местной ЧК (одной из самых еврейских) крест, «на котором за неделю примерно до занятия Киева распяли поручика Сорокина» («С. Мельгунов, «Красный террор в России»). В воспоминаниях А. Стрешнева о московской Пасхе 1942 года приведены характерные слова из праздничной пастырской проповеди: «...воинства не допустят германскую тьму в нашу светлую жизнь (выделено мной – А.Ш.), ...с нами вместе и Невский, и Владимир, и Сергий». Сергианскому священнику вторит и сам автор: «...тьма рвется к нам на вражеских крыльях» («Москва военная», М., 1995). Итак, «тьма» – это свастика, древнеарийский знак солнца, а «светлая жизнь» – это тюрьма Евразии, «родина-уродина», «Советская Иудея», чья кровавая звезда, очевидно, и есть источник «света» для РПЦ. Именно в ходе Войны официозное православие византийско-московитского толка, которое веками, паразитируя на русском народе, обслуживает Проект, открыто заявило о себе как о подлом расовом враге белых людей и прежде всего – русских. Ибо для РПЦ (имеющей наглость именовать себя «русской») тьма то, что для нас – СВЕТ. И свет то, что для нас – ТЬМА. Что там говорить, если годовщина подлого триумфа недочеловеков, проливших реки благородной арийской крови, в СССР отмечался и как церковный праздник! В «Журнале Московской Патриархии» № 11 за 1944 год читаем: «Великий праздник 27-й годовщины Октябрьской революции, годовщины установления советской власти, Русская Православная Церковь праздновала со всем народом (еврейским что ли? – А.Ш.) Во всех храмах совершались торжественные богослужения...» Для полной ясности тут же подчеркивалось: «...празднуя 27-ю годовщину победы советской революции в нашей стране, мы празднуем совершенство нового строя в России». Суки. + + + Понукаемые объединенным коммуно-церковным агитпропом и заградотрядами, «совраски» (советские русские) стали-таки основной рабочей скотиной «великой победы». Как всегда, Россия-Евразия не щадила крови «белых негров» ради своего спасения. Только на знаменитых Зеловских высотах под Берлином (апрель 1945-го) «великий» Жуков уложил 80 тысяч «своих», приказав взять высоты «любой ценой». Немецкие пулеметчики там буквально сходили с ума от вида сотен русских трупов, чуть ли не штабелями ложившихся перед ними. В принципе, такой была советская стратегия и тактика еще в годы «гражданской войны» – командир легендарных дроздовцев, генерал Туркул вспоминал, что «красные всегда подавляли нас массой, человеческой «икрой» «. Эта азиатская «наука побеждать», основанная на вековом отношении евразийских властей к русским («Бабы еще нарожают!»), и стала основной причиной невообразимых потерь с советской стороны в годы Войны. Подсвеченные красным фонтаны на Поклонной горе – символ, на редкость зловещий и циничный. 27 миллионов павших в «борьбе с фашизмом», из которых подавляющее большинство составляют русские, украинцы и белорусы – не на совести Гитлера. Эти потери стоят в одном ряду с жертвами опричнины, Красного террора, коллективизации и Голодомора. Итак, Иваны защитили «родину». Очевидно, этого не ожидали главари Совдепа, в 41-42 г.г. почти убежденные в том, что русские не упустят шанс рассчитаться с ними «вчистую». Знаменитый сталинский тост за здоровье русского народа (май 1945-го) как раз и продиктован радостным удивлением «хозяина» по поводу проявившейся массовой готовности «белых негров» защищать свою вековую каторгу от освободителей. Этот тост, часто смакуемый нашими патриотами, в действительности является достаточно явным издевательством над русским «быдлом», упустившим стопроцентную Возможность Освобождения. Вслушайтесь: «...Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших ожиданий, уходите прочь, мы поставим другое правительство, которое заключит мир с Германией и обеспечит нам покой. Но русский народ не пошел на это (вот дубина! – А.Ш.), ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы, чтобы обеспечить разгром Германии. И это доверие русского народа советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества, – над фашизмом. Спасибо ему, русскому народу, за это доверие! За здоровье русского народа!» («Неизвестный Сталин», М., 1994). Сталин вполне откровенно говорит, что война против Гитлера русским была не нужна. Эта война была нужна «правительству», «родине», чьи интересы не протяжении вот уже многих веков противоположны интересам русских. Другое (русское, надо понимать) правительство, ясно говорит Сталин, «заключило бы мир с Германией» и обеспечило бы русским покой. Но нам покой давно уж «только снится». Евразийскому Кремлю было жизненно важно уничтожить своего расового антагониста – Третий Рейх, и комиссары, умело эксплуатируя вековые патриотические штампы, сумели-таки натравить изрядную часть русских рабов на немцев-освободителей. «Спасибо им, рабам, за доверие, оказанное рабовладельцам! За здоровье добрых русских рабов!» Тем более, что его немного осталось... Хозяйское похваливание наиболее бесправных белых людей Евразии – русских – началось еще во время Войны. «Големы» на советских плакатах с той поры и вплоть до распада СССР имели подчеркнуто «русацкое» обличье. «Эксплуатация (какое точное слово! – А.Ш.) русского национального духа, национал-патриотизма под чутким руководством Вождя была продумана до мелочей», – признает Р. Перин. В победном тосте Сталин глумливо объявил русских, лишенных всякой, даже формальной, правовой субъектности, «руководящей силой Советского Союза среди всех народов нашей страны». Но еще раньше, в 1944 году, появился новый советский гимн, во второй строке которого говорилось о некой «великой Руси», «навеки» сплотившей «Союз нерушимый республик свободных». Русские патриоты, истекающие умильными соплями от благодарности «отцу родному», не видят азиатского лукавства, скрытого в этих «величавых» словах. Ведь что такое «великая Русь»? Поэтический образ, не более. Никакого правового смысла в этом понятии нет. Никакой Руси в юридическом плане не существует. «Великая Русь» в сталинском гимне подобна земщине времен Ивана Грозного (чья популярность росла в ту эпоху). Однако опричные «республики свободные», «сплоченные» «великой Русью» и, так сказать, обрамляющие ее, являются, в отличие от «сплотившей» их «Руси», правовыми субъектами, пусть и формальными на том этапе Проекта. Таким образом, сталинский гимн стал емким символом Проекта, сердцевиной которого, подобной дьвольскому Ничто, является вековое русское бесправие. «Республики свободные» (как раньше азиатские «колонии» России) – это «бублик», присыпанный идеологическим «маком» (вчера – имперским, теперь – советским), тогда как «дырка от бублика» (пустота, фикция) – это пресловутая «великая Русь». Меньшиков когда-то писал, что «рамка» колоний поглощает «картину» метрополии – в советскую эпоху мы видим хищную, разжиревшую «околицу», выжравшую центр и превратившую его в «дырку». Так «бублик» (Россия-Евразия), собственно, и получился, «сложился исторически». Д. Галковский рисует следующую картину: «СССР разделился на «метрополию» – Закавказье и Среднюю Азию и на «колонию» – Россию, Украину и Белоруссию (украинцам и белорусам все же «кинули» подобие государственности, которая дает им, особенно первым, шансы на выход их Проекта и возвращение в Европу, о чем мы еще скажем; русские же были и остаются лишенными даже квазигосударства – А.Ш.)...«Уже к 1941 году «уровень жизни населения новой метрополии в целом превосходил уровень колонии, совершенно разрушенной «коллективизацией». В дальнейшем народы новой метрополии обогнали население колонии и в культурном отношении. По данным переписи 1979 г., в РСФСР на 1000 человек «условно взрослых» (старше 10 лет) приходится 71 человек с высшим образованием, а в Грузии – 103 человека. Тбилиси вообще возглавлял список интеллектуальных центров СССР. Там количество лиц с высшим образованием достигало 227 на тысячу. Тогда как, например, бывшая столица Российской империи со своими 159 занимала почетное седьмое место. Следует еще учесть, что подавляющая часть грузинской интеллигенции состояла из лиц коренной национальности, а русская община Грузии в основном работала на промышленных предприятиях, в лучшем случае составляя кадры младших инженеров и техников. Соответственно грузинская община РСФСР занимала привилегированнейшее положение в высшей партноменклатуре и так называемой «творческой интеллигенции». Необходимо также учитывать, что при сравнении не просто лиц с высшим образованием, а лиц, имеющих ученые степени, преобладание Закавказья и Средней Азии будет чуть ли не подавляющим. И это при том, что до революции азиаты уступали русским в культурном отношении на много порядков. Конечно, 95% советской азиатской интеллигенции было чисто фиктивно – в Средней Азии многие доктора наук просто не умели читать и писать. Не производя ничего, они, естественно, предпочитали уклоняться в более безопасные, престижные и расплывчатые области гуманитарного знания, получая средства к существованию за счет усиления эксплуатации колонии, которая к 70-м годам перешла от простого застоя к уже явной деградации, вынудившей колониальную администрацию усилить туземную пропаганду («метрополия» заботится о братской колонии, помогает освоению нечерноземной зоны РСФСР, посылая туда «колонистов», и т.д.). И наконец, колония была насильственно разбита на три республики, а сама Россия поделена еще на две половины – многочисленные национальные образования (в подавляющем большинстве случаев фиктивные (до поры – А.Ш.)) и безнациональные русские области, не имеющие даже формального представительства в верховных органах власти (та самая «великая Русь» из сталинского гимна – А.Ш.). Показательно, что руководителем такого государства стал именно «специалист по нацвопросу» (как известно, в ленинском правительстве Сталин занимал пост наркома по делам национальностей – А.Ш.). Отличие от классической колониальной схемы здесь заключалось в «идеологическом прикрытии», характерном для материалистического мировоззрения. Если гнусная советская тирания представлялась пропагандой самой передовой демократией, так что установление абсолютной власти Сталина венчалось одновременно принятием конституции, то советская колониальная империя представлялась «окончательным решением национального вопроса», причем русское население, подвергающееся неслыханному национальному гнету, на словах оказывалось привилегированным слоем, любимцем советской власти...(так, впрочем, было на всем протяжении российской истории – А.Ш.)» (Д. Галковский, «Русская политика и русская философия»). «Через центральный бюджет и дискриминационную для РСФСР систему цен происходил (да и сейчас, по сути, продолжается) отток финансовых, природных и материальных ресурсов из России в другие республики. За счет дотаций, вычитаемых из бюджета России, проводилась политика подкармливания других республик СССР с целью обеспечения их лояльности, предотвращения развития в них национализма. Зная неприхотливость и терпеливость русского народа, коммунистические правители цинично полагали, что он все стерпит. Хватит, дескать, с него сознания, что он – «старший брат», «стержень державы» и что его язык – средство межнационального общения...» (С. Фомин, «О русских национальных интересах», «Молодая гвардия» № 2, 1993). Тем же, кто твердит, что Сталин своим тезисом о «руководящем народе» поднял русских с исторического дна, на которое их повергли космополиты типа Ленина и Троцкого, напомним, что тезис этот не нов: еще Меньшиков полемизировал с октябристами, отводившими русскому народу роль «руководителя» среди других народов России (Меньшиков настаивал на русском господстве). Так что крутой товарищ Сталин всего лишь повторил общие места думского либерализма, прикрывавшие, как и «исторический» тезис «отца родного», реальное русское бесправие.
+ + +
Византийская составляющая Проекта, усилившаяся в ходе Войны и сразу после нее, не заглушила хазарскую компоненту, но лишь сделала ее не столь вопиющей в глазах подсоветского белого населения (византизм, даже при желании, и не может полностью подавить хазаризм, поскольку в силу их единой азиатской природы они в целом не антагонистичны и одинаково враждебны всему русскому). Хазарское начало сквозило и в совершенно еврейских по своему характеру расправах над катакомбными священниками, и в ритуальном попрании свастик на параде Победы, и в активнейшей роли Совдепа на Нюрнбергском судилище, ставшем показательной еврейской расправой над вождями белой расы. Это же начало проявилось и в той мстительности, с какой Совдеп излавливал на оккупированных территориях Европы и Китая престарелых белогвардейцев, в частности, лидеров казачества. Как свидетельствует один из участников документального фильма «Конец белых атаманов» (1996), генерала Краснова и его соратников, согласно первоначальному замыслу, должны были казнить в Москве древнееврейским способом: публично побить камнями (С. Мельгунов сообщает о случае такой расправы в Екатеринбурге в дни разгула «красного террора»). Однако в итоге, очевидно, по совету западных евреев, Совдеп отказался от этого вида казни, столь откровенного в расовом смысле. Героев казачьего сопротивления «просто» повесили. Эта же участь ждала не только радикальных противников Проекта, но и русских эмигрантов-антисоветчиков, ментально оставшихся в его «поле» и безоговорочно приветствовавших сталинский византизм как воплощение своих псевдонационалистических идеалов. Характерна судьба К. Родзаевского, который осенью 1945 года под крышей «гостеприимного» советского консульства в Бэйпине писал покаянно-восторженное письмо Сталину: «...сталинизм это как раз то самое, что мы ошибочно называли российским фашизмом; это – наш «российский фашизм», очищенный от крайностей, иллюзий и заблуждений». «Пламенному взору его открылось единое начало, связывающее царский и советский периоды... Сталин – вот новый Иван Калита, «собиратель московских земель» «(Д. Стефан, «Русские фашисты. Трагедия и фарс в эмиграции. 1925-1945», М., 1992). Да, Родзаевскому открылась реальная полнота Евразийского Проекта – и пленила его, чтобы погубить, ибо вождь русских фашистов не обладал расовым сознанием, позволяющим трезво оценить эту дьвольскую полноту. Сталинский византизм вовсе не был пустым декоративным прикрытием для хазарской составляющей; нет, он был вполне полнокровен и органичен – потому-то и «зацепил» Родзаевского. Драма этого человека в том, что все двадцать лет его эмигрантского «активизма» свелись, по сути, к борьбе против одной из компонент Проекта – хазарской – за доминирование другой компоненты – византийско-московско-ордынской. Византизм и хазарство – это две стороны одного «пятака» под названием Россия-Евразия. Уже во Владимире Крестителе – отце-основателе Проекта, кстати, особо почитаемом русскими фашистами, – два названных начала были «едины и неделимы». К несчастью для Родзаевского и многих других, в то время сей хитрый «пятак» смутно-приманчиво отсвечивал чем-то стерто-двуглавым, «родимым», татаро-московским, оставив серп и молот «на обороте». Если бы Родзаевский, подобно Гитлеру, ментально и духовно пребывал вообще вне Проекта, то увидел бы все его составляющие, а также их азиатскую однородность, и тогда открывшееся фашистскому вождю «единое начало, связывающее царский и советский периоды» предстало бы перед ним в другом, совсем не эпическом свете, а в «багровых тонах» проклятой русской Судьбы. Тогда, глядишь, и советский дипломат Иван Патрикеев (о, как неслучайно это лубочно-русацкое имя!), успешно заморочивший Родзаевского обещаниями «новой жизни» на «родине», утратил бы в глазах Константина Владимировича «дед-морозовский» румянец, явившись тем, кем и был в действительности – по-московитски подлым и коварным вестником хазарской Лубянки (кстати, московского посла, приводившего новгородцев к присяге Ивану III в 1478 году, звали Иван Патрикеев – какова «связь времен»!). Часто задаются вопросом: почему Родзаевский и его «подельники» оказались совершенно сломленными в заключении и на суде? Да потому, что они увидели перед собой, в судейских креслах, то, за что они так долго боролись. Врага не было. Борьба стала бессмысленной. Это и лишило их воли к сопротивлению, заставляя каяться и сдавать все и вся. Если бы они боролись за Русь, за Расовую Революцию, за Контрпроект – мужество их не покинуло бы. Враг был бы перед ними: азиатская Система Метаисторического Пленения русских. Так ли уж сильно Родзаевский верил Ивану Патрикееву? Предчувствовал ли он свою судьбу? Вероятно, предчувствовал. Более того: в ночь перед отлетом в СССР один из соратников настойчиво советовал ему покинуть советское консульство (вождь прожил там три недели, проводя время в сочинении очередного послания Сталина, музицировании и доверительных беседах с Патрикеевым). Надо было лишь просто выйти за ворота – никто не помешал бы. Но, похоже, совки были уверены, что Родзаевского и не надо охранять. Он так и не вышел за ворота. Какая-то темная сила парализовала его волю. Утром, в день его отправки в СССР, Родзаевского застали молящимся перед иконой. Завороженный Проектом, он напоминал Николая II, шедшего на заклание, как под гипнозом. Родзаевский – это анти-Курбский. Точнее, сдавшийся Курбский. Плотью Родзаевский вырвался из Проекта, но сознанием он остался там, в России-Евразии, и в конце концов, влекомый ее «болотными огоньками», вернулся на «родину» физически. Он не смог превозмочь чары, проклятие народной и личной судьбы, как это сделали Курбский или, скажем, Краснов. Думается, что в ходе бесед с Патрикеевым он улавливал приближение своей смерти и с неким сладостным, мазохистским чувством отдавался покаянному саморастворению в «соборном» Ничто, в «родине» – предмете жертвенного служения русских на протяжении веков. Скорее всего, на процессе Родзаевский каялся вполне искренне, восприняв смертный приговор с благодарностью наказанного беглого холопа, как должное. Родзаевский обрел «родину» в ее сущностном качестве – в качестве насильственной смерти, каковой она, «родина» по сути, и является для русского народа. Убив Родзаевского, «родина» проявила не жестокость, не вероломство, напротив – «материнскую заботу» о «заблудшем сыне». Ну сами подумайте, как поступил бы Грозный с вернувшимся Курбским? Простил бы? Может и простил бы, но при этом отправил бы Андрея «спасать душу» – под кнутом, на дыбе и на плахе. А тот, как заправский пассивный садо-мазохист, истекая кровью, пел бы псалмы и выкрикивал бы здравицы государю. Так и Родзаевский принимал пулю в затылок с сыновьей любовью к «матери-родине» и «отцу» Сталину. Ведь он сам написал «Вождю», что согласен, если нужно, принять смерть от него – «по суду или без суда»... России-Евразии мало русского рабства – она хочет, чтобы «белые негры» еще и беззаветно любили ее, считая «измену родине» тягчайшим из грехов. «Чувство родины», воспитанное Проектом за тысячу лет в большинстве русских – это извращенное чувство холопа или смертника, горячо любящего свое холопство или свою смерть. По словам Ф. Лишнего, «Родина-Мать – демонический фетиш прошлых и, по-видимому, грядущих войн... (Современный вариант азиатских хтонических культов? – А.Ш.)» Во славу ее «после Победы были воздвигнуты святилища во всех «городах-героях» с «вечным огнем», подавляющими своей величиной монументами, в которых народ мог воочию лецезреть Ту, кому все эти годы адресовались его мольбы и упования, за которую жертвовались миллионы жизней...» («Эра России», № 18, 1996). Родина-Мачеха. А ведь достаточно было просто выйти за ворота... И тысячелетнее наваждение растаяло бы, как дым.
+ + +
В победном 1945 году Эйзенштейн выпустил первую серию фильма «Иван Грозный», сопоставимого по своей знаковости только с «Александром Невским». Очередной киношедевр знаменовал резкое набухание византийской компоненты Проекта. Более того: как и ожидалось, Сталин решил восстановить византизм в качестве проектной доминанты, полностью подавив хазарскую составляющую. Особой остроты эта борьба достигла к началу 50-х годов (кампания против «космополитов», дело врачей) и закончилась поражением Сталина, к смерти которого, по некоторым данным, причастны лица из его ближайшего окружения (прежде всего евреи Берия и Каганович, а также Молотов, женатый на еврейке). К власти пришел прохазарски ориентированный Хрущев, реанимировавший коммунистический пафос первых десятилетий Совдепа (в частности, резко оживился атеизм). Однако «кукурузник» был смещен в результате верхушечного заговора. «Воцарился» Брежнев, чье правление ознаменовало начавшуюся стабилизацию Проекта, установление равновесия его компонент. При Брежневе, как известно, власть била и по «хазарским» диссидентам, и по «византистским» идеологам круга «Молодой гвардии». Церкви не крушили, но и посещение пасхальных крестных ходов молодежью не поощрялось. Русских открыто не третировали, но и «наиболее выдающимся народом Советского Союза», как при Сталине, не называли; теперь их уклончиво именовали «основным населением РСФСР» (СЭС, М., 1980). Тогда же окончательно прекратился массовый террор, что в действительности является весьма зловещим признаком: тысячелетний план по геноциду был выполнен, наиболее качественная часть арийского генофонда России – уничтожена, а оставшихся – худших – воспитали в духе верности евразийской «родине». Наступала фаза энтропии Проекта, его исполненности, когда остатки белого населения должны тихо раствориться в «обдорских» массах, как пятак в «царской водке». Однако это была лишь наметившаяся тенденция, время подлинной стабилизации еще не пришло. Дело в том, что в 80-х годах ХХ века настала пора включения локального глобализма России-Евразии в планетарный глобализм формирующегося Нового мирового порядка. Это включение органично вытекает из самой сути евразийства с его провокационной идеей о «всечеловеческом единстве, на пути к которому евразийская общность является определенной эволюционной ступенью» («Национальная демократия», №1, 1996). Для вхождения в «мировое сообщество» потребовался демонстративный отказ от коммунистической ортодоксии, что в свою очередь повлекло за собой распад Советского Союза в 1991 году. Члены Политбюро, перекрасившись в националистов и став легальными сверх-собственниками, осели в своих вотчинах: Шеварднадзе в Грузии, Назарбаев в Казахстане, Алиев в Азербайджане, Кравчук на Украине. Россия же досталась их товарищу по партии Ельцину.
Как русским развалить Россию?
Распад СССР стал очередным историческим шансом для русских. Это был миг «безвременья», подобный тому, когда на табло электронных часов зияют четыре полуночных нуля. Пресловутый развал Союза с русской точки зрения представлял собой освобождение белого населения центральных регионов от колониального гнета азиатских окраин, пухших на дотациях и дававших основной прирост населения Союза, который генетически превращался в страну азиатов. Русским надо было не терять времени, воспользоваться очередной «пересменкой» и развалить РСФСР – этот усеченный вариант России-Евразии. Кажется, еще летом 91-го Ельцин в целях привлечения на свою сторону региональных элит, призвал субъекты федерации брать суверенитет в любом объеме – «сколько переварите». Более того: в одном из предвыборных выступлений «ЕБН» допустил возможность образования даже нескольких русских республик. То есть впервые за много столетий публично, пусть и в спекулятивных целях, прозвучала идея создания собственно русской государственности, т.е., по существу, идея выхода русских из Евразийского Проекта. Однако оппозиция не оценила эту возможность и, вдохновляемая евразийской газетой «Завтра», стеной встала на защиту «единой и неделимой». Патриотическое движение, весьма раздробленное и пестрое, в целом свелось к двум своим разновидностям: советско-державной, сталинистской и православно-монархической, имперской; причем обе они находятся в идеологическом поле Проекта, а значит заведомо противны русским интересам, что и показали московские события октября 1993 года. Тогдашнее сочетание черно-желто-белых, царских знамен с красными флагами было, по сути, вполне органичным. Той осенью русские пытались воспрепятствовать вполне законному браку России-Евразии с Новым мировым порядком. В ходе московского восстания остатки активных белых людей, «защищая родину» под провокативным руководством чеченца и полуеврея (убежденных евразийцев!), в действительности героически отстаивали лишь старую модель своей Евразийской Тюрьмы, которую непотопляемая номенклатура слегка перестраивала для включения в Планетарный Тюремный Комплекс, возводимый азиатами с Уолл-Стритт. У стен Белого дома русские патриоты сражались за «великую Россию», «за СССР» – против Нового мирового порядка; т.е. за локальный, евразийский глобализм – против глобализма мирового; за «континент» – против «планеты». Но только не за собственно русские интересы, не за себя. Лишь немногие русские идеологи (в основном, националисты-западники) осмелились замахнуться на «аксиому» великодержавия и высказать мысль, «что может быть было бы лучше построить десяток-второй маленьких русских государств...». Почему «десяток-другой»? Да потому, что русский народ уже давно не един – ни в плане территории, ни в плане сознания. Мы разбиты на региональные субэтносы. Психологически и даже физиологически, скажем, сибирские русские совсем не похожи на европейских русских. Единственное, что их объединяет – это язык и цвет кожи. Москва в сознании сибиряка занимает примерно то же место, что и Луна, а вот Екатеринбург воспринимается им как реальная столица. Франкоязычные швейцарец и бельгиец связаны меж собой гораздо теснее, чем русский калужанин с русским красноярцем, хотя последние живут в одном государстве. В настоящее время русские – это рассеянное на огромных пространствах, разобщенное белое население, лишенное даже единого самосознания. Более того: и в прошлом русские были, скорее, конгломератом субэтносов, объединенных присягой царю и формализованным православием. Наши реальные выгоды от образования суверенных русских республик таковы: «Создание новых видов безъядерного оружия массового поражения и компактного высокоточного оружия снижает роль географического пространства и численности народонаселения той или другой страны. В экономическом плане не наличие сырья, а владение ультрасовременными технологиями определяет потенциал государства». Пример – высокоразвитая Япония, не обладающая ни достаточной сырьевой базой, ни большой территорией. Идея «великой России» – это своего рода «кукан», при помощи которого евразийская нерусь держит русских «на крючке». Не случайно А. Дугин – один из ведущих идеологов этой неруси – настойчиво «трамбует» русское сознание все новыми порциями высокопарной риторики, вроде следующей: «Потеря имперского масштаба для русских означает конец и провал их участия в цивилизации, поражение их духовной и культурной системы ценностей, падение их универсалистских и мессианских чаяний, обесценивание и развенчание всей национальной идеологии, оживлявшей многие поколения русского народа и дававшей силы и энергию для подвигов, созидания, борьбы, преодоления невзгод». Мол, давай-давай, Ваня, и дальше «преодолевай невзгоды», вкалывай «на дядю», бредя «универсалистскими и мессианскими чаяниями»... Далее. «При распаде федерации сразу снимается бремя внешнего долга. Свыше 100 миллиардов (цифра на 1996 г. – А.Ш.) безнадежно зависают, так как вряд ли найдется кто-либо (решившийся как в свое время Россия, взявшая на себя все долги СССР) отвечать за весь долг (рвется проклятая «связь времен», сжигается историческая «карма» – А.Ш.). Автоматически исчезнет искусственно созданный кризис неплатежей. Резко увеличится сбор налогов, так как каждое новое государство будет, как Татарстан, собирать налоги для себя, а не для федерального центра. Начнется ревизия первого этапа приватизации, увеличивающая долю собственного коренного населения, а не «дяди со стороны«. Появится реальная возможность отказаться от невыгодных международных договоров и ряда норм международного права. Стремиться войти в ООН не обязательно. Швейцария членом ООН не является, но комплекса неполноценности от этого не испытывает... При разумной координации своей внешней политики новые русские государства смогут обеспечить ее большую эффективность, чем одна большая страна. ЕС – тому яркий пример. Отсутствие единого центра разрушит создававшуюся веками вотчинную систему власти и иждивенческую «семью народов». «По сути необходимо провести еще одну «политическую приватизацию», в рамках которой русские, наконец, как и другие нации получат собственность в виде своих национальных государств» («Атака»). Таким образом, прозвучала национально-освободительная идея русского сепаратизма, способная взломать ледяные наросты Проекта и освободить энергию Белой Революции. И ее главным противником стал не режим, а массовое сознание самих же русских, которых цветные хозяева Евразии веками зомбировали сказками об «имперском величии», о «необъятной родине» – с целью наиболее эффективной эксплуатации «белых рабов». В течение столетий великодержавие было навязано в качестве синонима русскости. Для подавляющего большинства русских национальное стало отождествляться с имперским и государственническим. А ведь достаточно одного взгляда на российскую историю, дабы понять, что огромная территория с ее богатствами не сделала русских богаче, а всесильная государственность – более сильными. Эти пространства, богатства и сила – не наши и не для нас. Жалеть о них нечего. Расставшись с ними, мы не потеряем, а освободимся, вырвемся из Евразийской Тюрьмы. Русским самое время задуматься: что нам всегда было выгоднее – бескрайняя, отчужденная от нас вампирическая держава, или компактное (максимум до Урала) нормальное европейское государство с жесткими казачьими границами на юге и востоке? Русскому, думающему о своем роде, а не о «Третьем Риме», «империи», «континенте» ответ очевиден. Это всевозможным «ханам и «каганам» нужно «евразийское пространство», населенное народушкой, который они всегда готовы недорого подпоить, народушкой, который они методично истязали, убивали, втаптывали в грязь...» («Атака» № 81). Заложники Евразии, русские, за исключением новгородцев, еще не были нацией, т.е. народом-субъектом. Только на основе сепаратизма начнется подлинный национальный генезис русских. Националисты-западники воскресили дух Новгорода, показав тем самым удивительную живучесть расовых архетипов (русский архетип – это сепаратистский Новгород, великодержавная Москва – это навязанный стереотип). Соответственно, вновь решительно заявил о себе и исконно русский, т.е. новгородский гено- и психотип: «...высшая степень русскости – нордичность. Только осознав себя составной частью северного человечества, мы сможем осуществить возврат к истокам, осознать свою русскость. Всякие апелляции к православию, к славянству, к марксизму уводят прочь с этой дороги... Для поддержания уродливой российской государственности русским не давали осознать свое собственное лицо – облик нордического народа. Как трудно объяснить теперь массовому сознанию, почему в раннем средневековье византийцы путали русов со шведами, а не со славянами, а финны до сих пор Швецию называют Руссией? Почему русские (вернее, их наиболее качественная часть – А.Ш.) такие индивидуалисты, ведь в книжках же сказано, что должны быть коллективистами? Для того, чтобы выжить и стать нацией, нам необходимо побороть все эти химеры общественного сознания и вспомнить, что Русский Дух – это Дух Севера!..» «...исходная геополитическая формула русо-венедского архетипа это Север + Запад, а не Восток, как утверждают евразийцы, и не Север + Восток, как утверждают современные русские националисты-имперцы» («Национальная демократия», №1). «Россия (точнее, конфедерация русских республик – А.Ш.) должна стать составной частью Западной цивилизации. Наиболее легко в нее войдет Северо-Западная и Центральная Россия, выходцы из этих регионов должны стать ядром будущей русской буржуазной нации (выделено мной – А.Ш.)» (там же). Эти же регионы прежде всего смогли бы составить независимое, германофильское Русское государство со столицей в Петербурге. Это и была бы аутентичная Великая Русь – великая не размерами (хотя они, по европейским меркам, совсем не малы), а своим культурно-расовым качеством. Она стала бы головным, наиболее сильным и перспективным членом Русской конфедерации. Важно отметить, что государственный строй, наиболее адекватный Великой Руси – национальная демократия (разумеется, базирующаяся на принципе национально-пропорционального представительства). А. Дугин, основываясь на хронике «Ура-Линда», утверждает, что «фризам» (арийцам) свойствен «дух свободы» (как политической, так и религиозной), в то время как «финны» («азиаты»)являются приверженцами «иерархии», «порядка», «дисциплины» (в том числе и в сфере религии), поддерживаемых при помощи «развитого репрессивного аппарата». При этом, рассуждая в контексте российской истории, А. Дугин признает, что «в некоторых землях Руси – в частности, в Новгороде, и вообще на Севере – «фризская» модель укореняется довольно глубоко и прочно». Однако «собственно Россия», формировавшаяся под решающим влиянием монголов, «окончательно избрала» «финский» тип («Мистерии Евразии»). Конфедерация русских республик во главе с Великой Русью могла бы в перспективе стать плацдармом новой белой колонизации, основанной на интеллектуальном и технологическом превосходстве. Т.е. проще говоря, стать ядром нормальной, современной, неоколониальной Империи.
+ + +
Могут возразить: о каком германофильстве может идти речь сегодня, когда Германия кается в «холокосте», а ее политическая элита нашпигована всякими Иошками Фишерами? В. Истархов пишет в своей знаменитой книге: «Сегодня в Германии полностью правит жидократия. Через СМИ евреям удалось внушить немцам мысль об их якобы вине перед евреями и заставить каяться. И не только каяться, но и выплачивать огромные денежные суммы в Израиль, с которым, кстати, Германия и не воевала. Практически евреи нагло грабят немцев. Но немцы не тот народ, который долго будет стоять на коленях перед жидами и каяться...» (выделено мной – А.Ш.). Я тоже полагаю, что немцы себя еще покажут. И не дай Бог нам, русским, в тот момент снова стать антиевропейским молотом в волосатых азиатских лапах.
+ + +
Как уже было сказано, идеи русского сепаратизма натолкнулись (и продолжают наталкиваться) на «финские» стереотипы русского же сознания, на номенклатурно-евразийское засилье в патриотических верхах, на противодействие Кремля и, вероятно, «мирового сообщества», заинтересованного в распаде России «больше на словах, чем на деле» («Атака»). Принятие Конституции 1993 года ознаменовало триумф подновленной России-Евразии в виде «Российской Федерации». Принцип «бублика» вновь восторжествовал. «В Конституции нет ни слова о русских хотя бы на уровне малого этноса. Россию вообще, оказывается, создал «многонациональный народ» (вспомним «многонародную нацию» евразийца Н. Трубецкого – А.Ш.) и далее перечислены все, кроме русских, которых в России более 80%, но которые не являются субъектом права, поскольку о них нет упоминания в Конституции. Следовательно, политическое рабство русского народа закреплено конституционно... В докладе департамента политических проблем фонда «Реформа» говорится, что «русские стесняются своего государства». СВОЕГО государства русские не стесняются – своего государства у них просто нет. Можно сказать даже более, хотя это и кажется нелепостью: Россия никогда (за исключением Новгорода) не была русским... государством, поскольку никогда не выражала интересов русского народа. Русские привлекались к управлению государством только потому, что не были нацией и не представляли ее интересов», – пишет Н. Островский («Святые рабы», М., 2001). Далее он цитирует Р. Перина: «В советской интернациональной России русский народ имел самый низкий уровень жизни, а в «демократической» России его уровень жизни стал еще ниже». Сейчас в России «прирост населения фиксируется только в республиках: Дагестан, Ингушетия, Калмыкия, Тува, Алтай, Саха (Якутия), Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия. В то же время устрашающими темпами вымирают люди в Новгородской, Ивановской, Псковской, Рязанской, Тверской, Тульской и Ярославской областях («безнациональные русские области» – А.Ш.)» («Психология национализма», С-Пб, 1999).«В целом по России ежегодное снижение численности населения состоит из снижения численности русского населения до 1,5 миллиона человек и прироста населения прочих национальностей – 700-800 тысяч человек» («Святые рабы»). По мнению русских аналитиков, к 2050 году население России составит 94 миллиона человек, причем подавляющим большинством – 65 миллионов – будут всевозможные азиаты, русских же останется не более 29 миллионов («Эра России», № 1 (55) 2001). Как и Советский Союз, Российская Федерация превращается в генетически азиатскую страну. Лидер Евразийской партии Абдул-Вахед Ниязов радостно утверждает, что «через 10 лет каждый третий россиянин будет мусульманином». Разумеется не за счет обращения русских в ислам, а благодаря притоку «черных» мигрантов и бурной плодовитости российских азиатов – при неуклонном падении рождаемости среди белого населения России. При этом входящие в РФ «обдорские» нацобразования, по примеру СССР, имеют всевозможные налоговые льготы, как, например, Татарстан. Нетрудно понять, что это просто новая, исторически адекватная, форма дани, веками сдираемой с «белых рабов». Поэтому ясно, почему в окружении президента Шаймиева, где, по словам А. Дугина, царят государственнические настроения, Российскую Федерацию рассматривают как «продолжение Золотой Орды». В глубокой обоснованности такого взгляда сомневаться не приходится. Н. Островский констатирует, что «ордынско-имперский принцип организации государства сохранился до сих пор». Поэтому ни о каком выходе того же Татарстана из состава РФ беспокоиться не надо – это нам, русским, давно пора «отделяться» от России, о чем уже было сказано. А немереные суммы на «восстановление Чечни»? (Только в 2001 году выделено 4,5 млрд рублей.) Разве они не являются официальной данью, которую нищие русские села и военные городки выплачивают горским азиатам и московским ростовщикам? Впрочем, взимается и неофициальная. Типичный случай из недавнего прошлого: в эпоху чубайсовской «прихватизации» чечены прикупили деревообрабатывающий комбинат в одном из уголков многострадальной Тверской области. «Вот и пашут теперь мужички за копейки или просто за водку на наглых басурман, отгрохавших себе трехэтажные особняки. А неподалеку – покосившиеся русские избы... Гибнет народ, гибнет лес который изводят под корень «черные»...» («Казачiй Спасъ», «№3 (4), 1996). Но жив еще русский дух, а точнее, русские гены: «В ночь с 9 на 10 мая 1998 г. в городе Удомля Тверской области вспыхнуло народное восстание против кавказских пришельцев, завладевших не только большинством ларьков, но и самыми крупными городскими магазинами, в том числе торговым центром «Русь» (это ли не издевательство?). Искрой, зажегшей пламя давно копившегося возмущения, стало хамское поведение азербайджанца, грубо приставшего к русской девушке. В результате состоялась настоящая битва русских с «черными». Разгневанные удомельцы разнесли все ларьки и магазины кавказцев. 14 мая состоялся массовый митинг, на котором русские люди потребовали выселить всех «черных» из города...» («Я – Русский», №9 (12), 1998). Как видим, события почти детально воспроизвели антитатарское восстание тверичей в 1327 году. Такой же, как и шесть веков назад, была реакция власти и церкви. Первая, в лице директора Калининской АЭС, расположенной рядом с Удомлей, заявила, что «розни в городе мы не допустим» и пригрозила вызвать для усмирения русских московский спецназ (какую-нибудь дивизию имени Ивана Калиты). Вторая, в лице митрополита Кирилла (Гундяева), осудила удомельский бунт как одно из проявлений «межрелигиозной и межнациональной розни» (напомним, что в 1327 году церковь пригрозила псковичам отлучением за укрывательство тверского князя Александра, не сумевшего (или не пожелавшего) удержать свой город от мятежа). Остается лишь еще раз подивиться постоянству парадигм Проекта. Несколько столетий для него – не срок.
+ + +
Нарастает расовая эрозия белого населения, прежде всего русских. Особенно это заметно в Москве, где уже взращен специфический евразийский тип, нечто черняво-буроглазое. «Нет, в России, в Москве особенно, фашизм невозможен, – удовлетворенно мурчит Лев Новоженов, – Москва – это Вавилон. Город всех, кто в нем живет» («Вестник ЕАР», №5 (22), январь 1999). А кто же «в домике живет»? Кавказцев в столице проживает по меньшей мере 1,5 миллиона, их количество за последние годы выросло в 10 раз, тогда как собственно население Москвы (прежде всего русское) сократилось на 2 миллиона. А ведь эти кавказцы еще и плодятся. Прибавьте евреев, татар, всевозможных «чухонцев», полукровок – и столицу вообще невозможно назвать русским городом (впрочем, строго говоря, она им никогда и не была). Для полноты представления о большинстве современных москвичей, вновь обратимся к Д. Галковскому: «Как у арабских нефтяных шейхов, среди победившего доблестного еврейства пошла мода на белых любовниц «из бывших». Многие и женились. Потомки от этих браков – единственная выжившая внутри страны часть русской элиты. С другой стороны, среди евреек началась тогда целая кампания по приобретению выгодных мужей из русских – либо «спецов», либо малограмотных активистов низшего звена с героической перспективной биографией. Мужей учили читать и писать, перевозили к еврейской родне в центральные города, устраивали на руководящие должности. Отсюда в значительной степени возникла позднее тема «жен-евреек». Дети от таких смешанных браков составляют основу новой элиты...» («Бесконечный тупик»). Нынешняя тюрко-семитская Москва – закономерный результат своей тысячелетней евразийской эволюции. Женившийся на степной красотке князь-основатель, чей памятник украшает московский центр, мог бы быть доволен: сейчас уже почти каждый москвич напоминает обликом его сына. Вот так, православные: хотели Рим, а получился Вавилон, одна из зловещих «реторт» выведения сумеречной Антирасы, подобная Нью-Йорку и другим мегаполисам. Оплакивающий «советскую родину» Аман Тулеев, будучи дублером Зюганова на президентских выборах 1996 года, рассчитывал, по его же словам, на голоса 40 миллионов российских граждан смешанной крови. В том же году, освещая предвыборный визит Ельцина в Башкирию, комментаторы ОРТ отметили огромное количество смешанных браков в республике и «особую славяно-азиатскую красоту местных жителей». В Уфе Ельцина встретили театрализованным действием, в ходе которого исполнялась кантата «Не русский я, но россиянин» – путь «от Руси к России» пройден. «Особую славяно-азиатскую красоту» нередко можно наблюдать и в центральных областях, не говоря уже о Поволжье, Оренбуржье, или о более восточных регионах. Будучи в Саратове, автор этих строк был свидетелем эпизода, когда двое приезжих с обычным европейским обликом были сразу же «опознаны» аборигенами как «не местные»: «Вы, ребята, наверное с Севера, поморы». Нормальный русский генотип воспринимается как экзотика. Кстати, о поморах. «Недавно я побывал на Севере, там, откуда я родом, провел там две недели..., – рассказывает в своей книге А. Паршев, – Прежних жителей – поморов – почти нет...» Зато в изобилии приезжие «из России», благо бы еще белые люди, а ведь есть и такие, «у кого дед – китаец, у кого негр» («Почему Россия не Америка», М., 2000). И тем не менее адептам Проекта этого недостаточно. Еще в 1993 году публицист С. Фомин писал, что «...антирусское правительство России поощряет массовую миграцию в русские области и края, города и села, в казачьи станицы представителей «кавказских национальностей», коренных народов Средней Азии, а нынче уже и китайцев, корейцев и т. д. Вероятно, они надеются таким образом уничтожить русский народ, смешав его с другими народами, или, по крайней мере, разбавить, интернационализировать, превратить Русскую землю в новый Вавилон, скопище рас и народов...» («Молодая гвардия» №2, 1993). Стоит ли говорить, что в течение прошедших лет этот процесс не только не остановился, но и усилился? Нынешний генеральный директор информационного аналитического агентства при Управлении делами президента РФ Александр Игнатов, как заправский евразиец, твердит о «единой славяно-тюркской этнической общности» и ратует за «содействие процессам ассимиляции в форме поощрения межнациональных браков и программ переселения этнических групп...» (см. «Правое сопротивление» № 2, 2001). С ним, по сути, солидарен и А. Дугин, все чаще выступающий в качестве эксперта, «приближенного к императору»: «Вот, например, Челябинская область граничит с Казахстаном. С точки зрения евразийской модели интеграция с Казахстаном и возврат к единому евразийскому союзу – это императив. Следовательно, граница не должна быть на замке. Эта граница должна быть интегрирующей» («Общая газета» №22 (408)). Кстати, в Оренбуржье подобная интеграция уже привела к тому, что южный регион этой казачьей области вполне может превратиться в новое Косово... Уместно напомнить, что с идеей «евразийского союза» выступает президент Казахстана Назарбаев, очевидно, не могущий забыть сладкое житье-бытье азиатских окраин в составе СССР. Характерно, что Назарбаев – этот, по словам Дугина «флагман евразийской интеграции» – в июне 2000 года бросил за решетку на чудовищные сроки (до 18 лет!) группу русских националистов во главе с Виктором Казимирчуком (они выступали за создание независимого русского анклава на территории Казахстана). Этот факт красноречиво подтвердил мысль С. Фомина: «В рамках Евразии русский народ по-прежнему будет играть роль донора для среднеазиатских и кавказских народов в результате перераспределения национального дохода, дотаций, «братской помощи» и т.д. Недаром среднеазиаты являются наиболее горячими сторонниками сохранения СНГ и даже образования нового союза». «Нам было как-то уютно в составе этой великой державы», – признается президент Киргизстана Акаев, имея в виду СССР.
+ + +
Помор-негроид! Гримаса торжествующей Неруси. Развитие евразийских пропагандистских големов шло от канонизированных церковью татарских царевичей к кинофильмам типа «Цирк» (арийка Орлова с черным детенышем на руках), «Свинарка и пастух» (русско-кавказская любовь), а далее – к нынешним рекламным щитам с обязательным сочетанием черной и белой плоти. Кстати, бросается в глаза абсолютная идентичность евразийской и «мондиалистской» пропаганды: так, расхожим голливудским штампом стала черно-белая полицейская парочка или целый афро-арийский коллектив, как, скажем, в сериале «Скорая помощь». Очевидно сходство расовых процессов в России-Евразии и в США. Если в России открыты пути наплыву в русские регионы кавказцев, то в Америке стимулируется внутренняя экспансия негров и метисов. Лидер американских правых Д. Дюк говорит об этом так: «В 60-х годах 90% населения Америки составляли белые. Сейчас эта цифра снизилась до 70%, а через 20-30 лет мы потеряем контроль, потому что число враждебных этнических групп увеличится, и они станут гораздо сильнее. Это огромная беда для белых. И такая же ситуация сложилась в Европе и России» («Я-Русский», № 58, 2000). (О тюрко-семитской Москве я уже писал. Германские же города наводняют турки, Париж – негры и арабы, Лондон – негры... За европейские клубы вовсю играют чернокожие футболисты, а телекомментаторы именуют их «французами», «итальянцами», «голландцами»...) В свете сказанного пресловутая «война континентов» оборачивается очередным евразийским мифом. Мы видим гибельный глобалистский процесс, захвативший всю белую расу. И Россия, и Америка – это «евразийские» страны, если под евразийством понимать то, чем оно и является по сути: идею максимального растворения белого населения в цветной биомассе с целью доминирования последней. Причем до недавнего времени мировым лидером этого цветного глобализма была Россия, как прямая наследница Византии, Хазарии и Монгольской империи (существует и белый глобализм, в качестве примера которого можно назвать Древний Рим, но это отдельная тема). До гражданской войны 1861-65 г.г., и даже до 60-х г.г. ХХ века Америка оставалась достаточно консервативной белой страной, гораздо более далекой от модели «многоплеменного котла», нежели Россия, «кипевшая» и «булькавшая» к тому времени уже почти тысячу лет (скажем, фильм типа «Цирка» в те же 30-е годы в Америке был бы, скорее всего, немыслим). Кстати, именно Россия подтолкнула Америку к этой модели, решительно поддержав Линкольна в его борьбе с белым Югом. И эта поддержка продиктована не столько либерализмом «царя-освободителя», сколько цветной, идущей еще от князей-основателей, генеалогией России-Евразии (да и как было не поддержать «бедных негров», если главный поэт России – «арапчик», памятник которому был открыт в Москве именно тогда, при Александре II). Эта же цветная генеалогия определила и антигерманскую позицию России-Евразии в Первой и Второй мировых войнах, и послевоенную советскую поддержку «народов Азии и Африки», все эти гневные заявления Москвы о «положении в ЮАР» и т.п. Именно Россия-Евразия (в союзе с поцветневшей Америкой) внесла решающий вклад в победу 1945 года, после которой для белого человечества наступили сумеречные времена. Вообще Россия, с цикличностью маятника веками воевавшая с Европой – это злой гений белой расы, действительно некая «империя зла», в чреве которой зреет неведомо какое дитя тысячелетнего Проекта – возможно, более ужасное, чем на Западе, где межрасовая содомия началась сравнительно недавно, после 45-го года. Стоит ли обижаться на лорда Керзона, если даже наши ближайшие соседи – украинцы – рассматривают россиян как «разновидность цветных этносов, объединенных литературным языком, культурой и совместно придуманным государственным мифом» – так пишет журнал «Ориентиры», выпускаемый Социал-национальной партией Украины (СНПУ).
+ + +
Киев воспользовался распадом СССР и пытается вернуться в европейскую историю, следуя пути Даниила Галицкого и дивизии СС «Галичина». Видимо, украинское сознание менее изуродовано евразийским государственничеством, чем сознание великорусское. К тому же украинцы все же обладали протогосударством, в отличие от великороссов, зависших в своих «безнациональных областях». В независимой Украине пробудился изначальный козачий («фризский») архетип, наиболее полно выраженный в орденском феномене Запорожской Сечи; резко возрос интерес к наследию Киевской Руси, а также к древнейшему арийскому прошлому (см. работы Ю. Шилова) – в общем, налицо пробуждение, казалось бы, навеки уснувшего домонгольского киевского архетипа. Идеологи новой Украины всячески подчеркивают ее принадлежность к Европе и не скрывают своего германофильства, которое явно проступает в стилистике украинских радикалов, например, СНПУ и УНА-УНСО. К сожалению, европеизм современных козаков порой принимает провинциально-опереточные формы, а резкий антимосковизм (сам по себе вполне оправданный) приводит их, европейцев, даже под зеленые знамена горских азиатов. Кроме того, живые национальные украинские силы так и не сломили номенклатурную властную монополию, сохранившуюся во всех республиках бывшего Союза, за исключением, кажется, Прибалтики. Вообще, с расовой точки зрения, сепаратизм прибалтов и украинцев гораздо ценнее, чем промосковская, державническая лояльность тех же белорусов. Демонстрация латвийских ветеранов-эсэсовцев неизмеримо живительнее для русского сознания, чем совковый «батька Лукашенко» с его «священной памятью» о «партизанских кострах» и заклинаниями о «славянском братстве». Плохие отношения русских с прибалтами (я говорю о белых – о латышах и особенно литовцах, «чухонцы» меня мало интересуют) стали притчей во языцех. Как дико это не звучало бы для наших патриотов, но я возложил бы основную долю ответственности за эту вражду на нынешних прибалтийских русских. Они получили от еврейских СМИ прозвище «русскоязычные», но что характерно, и патриот Невзоров дал им столь же безликое, хотя и пафосное, наименование «НАШИ» – выступающие под красными флагами советского интернационализма, они и не вправе именоваться русскими. Забыв свои европейские корни, прибалтийские «наши», эти «белые рабы» Евразии, почти никогда не имевшие своего, национального государства, они, тем не менее, хотят воспрепятствовать становлению национальной государственности братьев по расе, их возвращению в Европу – и при этом обижаются, когда сталкиваются с ответной неприязнью и даже ненавистью. А ведь их воспринимают просто как агентов влияния восточной азиатской махины. Сами обезличенные, они хотят обезличить и других: прожив десятилетия в той же Литве (Литовская Русь – наша родная сестра!), «наши» умудрились не знать ее языка, истории, культуры. И вносят лишь разложение в еще сохранившийся нормальный европейский уклад, как это было когда-то в покоренных московитами Пскове и Новгороде...
«Союз нерушимый...» (Проект исполнен?)
Идеологическая мимикрия, вызванная превращением партноменклатуры в класс собственников, поначалу поколебала культ «Матери-Родины» с его «священной памятью» о Войне. Однако уже в 1995 году ельцинская Россия пышно, на государственном уровне отпраздновала 50-летие «великой победы». Хозяева Евразии, поделив «общенародную» собственность, вспомнили, сколь важны патриотические стереотипы в деле манипулирования русской массой. Победа, чью роль в судьбе Проекта невозможно переоценить, не могла не восстановить свое место в системе фетишей России-Евразии. Кроме того, евреи, на волне перемен вновь ставшие влиятельной частью евразийского элитного слоя, прекрасно сознавали, что в ходе Войны решался вопрос об их биологическом существовании. Заслуженные «гои» опять публично зазвенели медалями. Ключевое значение в восстановлении культа «Матери-Родины» возымела, конечно, Чеченская война, спровоцированная Москвой в декабре 1994 года и идущая по сей день. 50-летие победы «взошло», таким образом, на почве, обильно политой очередной порцией жертвенной русской крови. Москва сначала вскормила Чечню, а затем бросила против нее белобрысых солдат-первогодков – во имя «единой и неделимой». Причем кремлевские посткоммунисты «прекрасно знали, что 70% населения Грозного составляют русские, однако ж, бомбили, бомбили – своих же русских... Только своих ли? (В ходе январского штурма в 1995 году в Грозном погибли порядка 20 тысяч мирных русских жителей – А.Ш.)» («Атака» № 81). Ловкие столичные «политтехнологи» вроде Глеба Павловского превратили эту войну, примиряющую «белых негров» с Кремлем, в главный фактор стабильности современной России-Евразии. Русский национализм, подогреваемый «южным фронтом», умело направляется «пиарщиками» в государственническое, «имперское» русло. Не секрет, что президентское кресло Путину купили «белые негры» в хаки, ценой своей крови обеспечив «преемственность власти» на евразийских «плантациях». Избрание Путина показало: русские полностью находятся в плену «державных» стереотипов и почти не сознают своих подлинных, национальных интересов. Русским Чеченская Война не нужна. Ее пламя рождает не «истинного русского», как думают некоторые националисты, а нечто совсем противоположное. А. Дугин знает, что говорит: «Эта чеченская война – мать нового евразийского человека, нового россиянина. Преданный Государству и народу... (выделено мной – А.Ш.)» («Завтра», март-апрель 2000 г., №13 (330) ) Короче, мать нового москвитянина или совка, для которого Государство – непременно с большой буквы! – стоит на первом месте, а некий безликий «народ» – где-то на втором. В действительных интересах русских было бы проведение укрепленной границы по Тереку и выдача оружия казакам. В действительных интересах русских была бы забота о собственном биологическом выживании, а не о «цельности государства». Эта война нужна Москве – для политических и финансовых махинаций. Последней и самой масштабной из них стало приведение к власти ельцинского ставленника – Путина. Характерно, что Вторая Чеченская война (1999), сделавшая Путина президентом, стала, как и Первая, прологом к очередному юбилею «великой победы» – на сей раз 55-летнему, причем»победу» праздновали через день после путинской инаугурации.
+ + +
Фигура Путина знаменует исполненность Евразийского Проекта, чей тысячелетний цикл начался с Владимира и Владимиром же заканчивается. Это, конечно, не означает приближение непременного краха России-Евразии. Скорее наоборот, речь идет о наступлении неопределенно долгой стабильности, своего рода локального «конца истории». Проект вступил в фазу энтропийного равновесия его составляющих, что стало особенно очевидным после утверждения Путиным российской государственной символики, констатирующей неразрывную «связь времен», «единство исторического прошлого». Тут вам и советский гимн, и двуглавый орел, и трехцветный флаг, и красное знамя для вооруженных сил (эта тенденция наметилась еще при Ельцине, который в день полувекового юбилея «победы» принимал парад, стоя на трибуне мавзолея под сенью триколора; еще же ранее она проявилась в сталинской речи 7 ноября 1941 г.). Будто пародируя атамана Краснова, противопоставившего царского орла большевистскому знамени в названии своего знаменитого романа, система без напряжения соединила первое со вторым. Замерла внутренняя динамика Проекта, он закоснел, лишился творческого брожения и отныне будет рождать только постмодернистские компиляции, пусть и вполне логичные, как в случае с госсимволикой. Кстати, гимн, текст которого изрядно отредактировал все тот же С. Михалков, приобрел законченно евразийское звучание. Никаких упоминаний о «великой Руси» в нем на этот раз нет, а вот «братских народов союз вековой» – в наличии. Да и Путин постоянно твердит евразийский символ веры: «Многонациональный народ России», при том, что русские в РФ составляют свыше 80% населения (по крайней мере, номинально). Однако президент, как и подобает истинному хозяину Кремля, белое большинство «в упор не видит» (хотя очередное декоративное русофильство не исключено). Характерным симптомом стал учредительный съезд пропрезидентского движения «Евразия», состоявшийся в апреле 2001 года при явном благоволении «сверху». Хороший зал в центре Москвы, заполненный всевозможной нерусью, среди которой выделялись сидевшие в первом ряду муллы, был «по-обкомовски» украшен цитатами А. Дугина и целеуказующей формулой Путина: «Россия – евразийская страна». Конечно, евразийский съезд не обошелся и без хазарской компоненты, представленной еврейским радикалом А. Эскиным. Разумеется, мероприятие такого рода не могло обойтись и без участия РПЦ в лице куратора внешних церковных сношений Всеволода Чаплина, который прямо заявил в одном из интервью: «Из идей, которые высказывает г-н Дугин, многие близки церковному священноначалию». Дугин же, облаченный в староверскую бороду, вещал с трибуны о «расцвете», принесенном на Русь темниками Чингизхана. Короче, «Есть в Ленине керженский дух...» Разумеется, новоиспеченный «Ленин» не обошелся без ритуально-уничижительного пассажа о русских: «...Русские, по теории евразийства, не являются этнической и расовой общностью, имеющей некую монополию на государственность...» Очевидно, согласно Дугину, у русских есть только одна привилегия: быть вечными «донорами» для «братьев меньших». Разумеется, такие идеи встречают полное понимание у наших «обдоров». Так, например, известный чеченский нефтебарон Нухаев, находящийся, кстати, в федеральном розыске, выступая в Москве на международной исламской конференции, организованной движением Дугина, высоко оценил «прикладную ценность и действенность» евразийской идеологии («Версия» №28 (152) ). В восторге от евразийства и депутат Госдумы из фракции «Единства» Абдул-Вахед Ниязов, сколотивший Евразийскую партию России с целью «восстановления Союзного государства». Такую же партию намерены создать и в Казахстане, мечтая вновь поплавать в русском «питательном бульоне». Тюрко-семитский Проект «Россия» исполнен. Восстановленный в бетоне храм Христа Спасителя (ХХС) высится в двух шагах от мавзолея – теперь уже, видимо, вовеки неприкосновенного. (Это два равновеликих балансира Системы, и не случайно, что в периоды антимавзолейных кампаний из окошка ХХС доносились призывы «не раскачивать лодку».) В мирном и теперь уже, вероятно, вечном соседстве друг с другом парят над евразийской столицей золотые православные кресты и красные пятиконечные звезды. Символы и святилища христианства и коммунизма – двух глобалистских расово однородных доктрин, определивших судьбу Евразии – органично дополняют друг друга. Византийско-ордынский и хазарский компоненты Проекта, наконец-то пришли в устойчивое равновесие. Православный Путин, дитя Лубянки, и по сей день увешанной портретами большевика «Феликса», пьет кумыс в Казани, «гасит» одиозных евреев типа Гусинского и Березовского и при этом дружит с Хазановым и Райкиным, толкает речи перед пейсатыми массовками и... провозглашает тосты за Сталина. Ответ на наивный вопрос, которым мучаются и патриоты, и демократы: «Кто вы, президент Путин?» весьма прост: Путин – это конечный продукт Евразийского Проекта, вышедший из реторты его сокровенной лаборатории – Лубянки (не случайно чуткий А. Дугин отозвался на избрание ВВП восторженной статьей о «континентальном КГБ»; характерно, что съезд движения «Евразия» проходил в конференц-зале организации «Честь и достоинство» – закрытого клуба ветеранов спецслужб и спецподразделений). Путин несет в себе посвящение опричнины и ЧК, всю тысячелетнюю карму России-Евразии. Он – воплощенная евразийская энтропия и, следовательно, окончательная русская смерть. Энтропия опочила и на верной служанке Проекта – «Русской» православной церкви, получившей за свои труды на ниве порабощения русских уютный статус эдакого «министерства духовного возрождения» (МДВ), как и в золотые времена Орды, имеющего определенные льготы и автономность. Раззолоченная и набеленная, пустотелая и гулкая, РПЦ механически отрабатывает «линию» на «мир и согласие», дважды в год выдавая порцию монотонно-слащавого морализаторства и трупного богословия в виде патриарших посланий. Батюшки деловито мелькают в школах и воинских частях, в банках и на телеэкранах, органично заполняя христианством опустевшую нишу пролетарского интернационализма. Попы все более картаво твердят о «россиянах», об «обществе» – но только не о русских. Русские... Перефразируя Д. Галковского – европейцы, втянутые в азиатскую историю. Их великая усталость царит на просторах России-Евразии. Слишком много сил, времени, крови они отдали чужим идеям, чужим властителям, чужому строительству. Многие мыслители, рассуждая о сроках исторического бытия этноса, называют тысячу лет. Похоже, русское тысячелетие истекло. Оно прожито для чужих. Мы принесли свое национальное начало в жертву молоху Евразийского государства. Выход у нас один: пока наша Кровь не испорчена окончательно, сплотиться вокруг немногочисленных активных арийцев – агентов Контрпроекта, рассеянных по лицу Орды-Хазарии-России, и начать борьбу за права угнетенного белого большинства (или меньшинства). Необходимо забыть внушенное нам «чувство хозяина» «бескрайной родины» и увидеть свое реальное рабское положение. Русские должны психологически стать «чеченцами», усвоить жесткий менталитет борцов за свободу. Новые ушкуйники, убившие в себе московита – только они смогут стать нацией или нациями и вырваться из Евразийской Тюрьмы. Вернуться от России к Руси. К Европе. К свободе. К себе.
Октябрь 2000 – октябрь 2002
*Алексей Алексеевич Широпаев родился в 1959 г. в Москве. Закончил Московское Художественное училище, работал художником-реставратором. С конца 80-х годов активно публикуется в национал-патриотических и право-радикальных изданиях. Получил известность как поэт и публицист.
Активный участник русского национал-революционного движения.
